Ретроспектива

Вскоре чёрная машина осветила фарами узкий переулок. Из автомобиля вышел Теодор и направился прямо к ним. Сразу сообразив, кто этот загадочный рыцарь-спаситель, Ева и Дрю уставились на него во все глаза. Они давно жаждали познакомиться с ним.

– Девочки, это Теодор, – представила Мира. – Теодор, это Дрю. Мы раньше жили вместе в универском общежитии.

– Ах это Дрю, – они пожали друг другу руки. – Та самая.

Подруга непонимающе открыла рот.

– Мира много говорила о тебе, – пояснил он.

Неправда. Мира вообще о ней почти не рассказывала. Её имя Теодор запомнил по другой причине: так Мира назвалась в их первую встречу.

– А вот она тебя держала долгое время в секрете, – Дрю захихикала, вдруг резко протрезвев.

– Кстати, с днём рождения.

– А это Ева, – Мира непонятно от чего смутилась.

Теодор пожал руку и второй девушке.

– Похититель подруг, – ехидно заметила Ева. – Мира теперь с нами не тусуется почти.

– А Мира тусовщица по своей натуре? – паясничал Теодор с серьёзным лицом.

– Душа компании, – уточнила Ева.

Щёки Миры отчего-то сильнее заалели. Почему так неловко? Что такого особенного происходило? Она не впервые знакомила подруг с объектом своей симпатии, что не так на этот раз?

Мира надавала себе мысленных подзатыльников. Хватит везде проводить свою маленькую философию. Не у всего на свете есть потаённые причины. Покраснеть можно и от алкоголя: его-то в крови имелось предостаточно.

Пока разговор не перешёл в нежелательную плоскость, Мира вмешалась:

– Поехали?

***

Развезя девушек по домам, Теодор и Мира остались наедине.

Машина отъехала от общежития на небольшое расстояние и вдруг свернула в сквер парка. Заглушив мотор, Теодор отстегнул ремень безопасности и буквально накинулся на губы Миры. На нападение та ответила полной капитуляцией. Она тоже освободилась от ремня, чтобы у Теодора появилась возможность притянуть её за талию к себе. И Теодор воспользовался этим. Воздух в салоне авто точно наэлектризовался от их столкновения. Мира запустила пальцы в чёрные волосы. Мягкие и немного отросшие.

– Замечательно выглядишь, – сказал Теодор, когда отстранился.

– Особенно сейчас, хах. Растрёпанная, немного помятая. Лучше бы ты сделал комплимент до вечеринки, пока моя причёска и макияж были свежими.

– Ты непозволительно хороша собой. Как для обложки «GQ» хоть сейчас.

Слышать подобное до мурашек здорово. Особенно от того, к кому тоже неравнодушна. Но Мира отшутилась:

– О, вот в чём дело. Перед тобой просто привлекательный объект. А я-то надеялась, ты набросился на меня, потому что скучал.

Переубеждать Теодор отчего-то не взялся.

– Устала?

– Смотря для чего, – Мира растянулась в ухмылке.

– Пойдём куда-нибудь? В какое-нибудь место, где есть жизнь по ночам.

– Ты не уговариваешь поехать к тебе? Должно быть, с минуту на минуту случится землетрясение.

– Не хочу, чтобы ты думала, будто мне только одно и надо.

– Ну и что? Мне вот надо только одно. Может быть два. Три, если силы останутся.

У Теодора не получалось преобразовать эту мысль в подобающую для анализа форму. Он не знал, как реагировать.

– Погоди. Я придумала лучше! «Мне надо одно. Нет, два. Две вещи. Язык у тебя ещё хорошо работает».

Замешательство всё больше увивало её сомневающегося собеседника.

– А нет, первый вариант получился удачнее, – Мира остановилась у сжатых губ напротив. – Я пошутила.

– Я понял.

– Если понял, тогда смейся, – она неласково ткнула Теодора в плечо. – Знаешь, что! Клитор содержит около восьми тысяч нервных окончаний. Если собираешься действовать мне на нервы – используй эти… Да, вот же чёрт, я слишком много сижу в интернете в последнее время, ужас, забудь, что я только что сказала.

Тело Теодора мелко потряхивало от беззвучного смеха.

– Мисс Эллиот, почему вы такая?

Отвечать не потребовалось. В вопросе – ни намёка на упрёк. Напротив – лишь восхищение.

***

Бар, в который они забрели, напоминал дом барахольщика. Красные кожаные диваны, люстры с вентиляторами и абажурные шторки на окнах – всё прямиком из палеозоя. На стенах – неоновая вывеска «Rolling Rock», светящиеся наклейки в виде бутылок и беспощадно огромные лосиные рога. В середине зала возвышалась небольшая сцена с микрофонной стойкой. Бильярд и музыкальный автомат расположились рядом друг с другом. Густо покрытая лаком барная стойка была доверху заполнена разноцветными бутылками. Занавески из деревянных бусин отгораживали проход в уборные. Повсюду пестрила рождественская мишура вроде старых снеговиков-ламп и уродливых морд зверей в сантаклауских шапках. Эти украшения добавляли и без того захламлённому помещению визуального шума.

Посетителей едва бы набралась дюжина. Расселённые по углам заведения, они лениво тянули своё пиво и смотрели бейсбол.

Темнокожий бармен приветственно отсалютовал, едва Мира и Теодор появились на пороге.

– Я Грэхем. Как дела, ребята? Не спится?

– Я Мира.

Теодор же промолчал.

– Дела лучше всех. Мы сегодня отрываемся после напряжённой недели. Некогда спать.

– Что пьём?

– Коктейли готовите?

– А то! Всё что пожелаешь, красавица!

– Тогда Лонг-Айленд и…

– Кофе, – ответил Теодор и, отвернувшись, опёрся спиной на косяк барной стойки.