Рецепты Арабской весны: русская версия

Для России изменения будут означать вполне определенное, но не слишком обременительное усложнение условий реализации собственной политики и достижения собственных планов (если таковые имеются) в регионе. Москва не захотела или не сумела сколь-нибудь решающим образом обозначить в развертывающейся ситуации собственные интересы и в который раз предпочла идти в общем русле тенденций, формирующихся без ее активной роли. Платой за это может стать упущение существенных, но некритичных выгод от не очень большого, но вполне осязаемого экономического сотрудничества со странами региона. Куда большими представляются будущие потери в случае, если интегрированное по-новому с Евросоюзом Средиземноморье существенно ухудшит возможности энергетического сотрудничества России с ЕС.

Таким образом, для определенных сил в мире «арабская весна» все же явилась ожидаемым и давно желанным поворотом в регионе. С их точки зрения, Ближний Восток и Северная Африка «отставали» от остального мира в области демократизации, либерализации и переуступки части суверенных функций в области экономики, культуры, правосудия наднациональным демократическим структурам и образованиям. Революционная встряска вывела арабский мир из собственной версии «благополучного застоя». Вне зависимости от того, явилась ли она результатом естественного вызревания внутренних предпосылок или была искусственно стимулирована извне, «арабская весна» стала катализатором внутренней социальной динамики арабских обществ, но одновременно и фактором дестабилизации обстановки в регионе. Вероятность тотального пространственного распространения «арабской весны» в регионе невелика – ведь, если весенние дожди прольются в Саудовской Аравии, мировые цены на нефть взметнутся так высоко, что обрушат и без того больную мировую экономику. Разве это кому-нибудь нужно?

Глава IX Видимость и реальность

Арабский мир с самого начала 2011 г. (а кое-где даже в последние месяцы 2010 г.) пришел в движение. События во всех без исключения странах арабской Африки и Йемене, а также их отголоски в Сирии, Ливане, Иордании и на Бахрейне привлекли внимание международной общественности.

Думается, однако, что своеобразный социально-политический подъем на севере Африки и в ряде стран Ближнего Востока нельзя считать ни делом рук исламистов, ни революциями в подлинном смысле этого слова. Революция – это все же победоносный переворот, коренным образом меняющий если не общественный, то уж хотя бы политический строй страны. Однако ни в одной из охваченных волнениями арабских стран ни о смене общественного, ни даже политического строя речь не идет. С большой натяжкой происшедшие там персональные перемены в руководстве можно назвать «полу-революциями», скорее даже «недо-революциями».

Начнем с того, что все эти события носили ярко выраженный политический характер, проходили под светскими лозунгами, причем направленными не столько на социальные, сколько на персональные перемены. Исламисты, если и участвовали в них, то не в качестве вождей или инициаторов, а лишь в роли попутчиков, стремившихся, скорее всего, не слишком «засветиться», чтобы не дать повода для репрессий (в Ливии и Сирии они в конце концов выступили, но об этом – разговор особый).

Надо подчеркнуть, что имеющееся во всех арабских странах исламистское подполье является выражением не религиозного, а прежде всего социального, экономического и политического недовольства, вырядившегося в исламские одежды. Ислам – вообще достаточно политизированная религия, официально выступающая против ростовщического процента и за социальную справедливость, так как, согласно принципу «саадака», богатый мусульманин обязан помогать неимущему единоверцу. Поэтому нередко в наши дни, особенно после краха СССР и компрометации связанного с ним мирового коммунистического движения, ислам становится знаменем грезящих о равенстве и переустройстве мира революционных бунтарей, причем – не только на Востоке.