Рецепты сладкой мести

— А? — Мгновенно переключиться у того не получилось. — Нормально. То есть нет, конечно. Бесится, — капитан прислушивался к обрывкам слов Красильникова, доносящимся из кухни, — у нее еще с родителями проблемы…

На невнимательно бубнившего Ковалева с упреком посмотрел Окунев. Поправив полу задравшегося щегольского пиджака, он произнес:

— Веронике сейчас трудно, но она хорошо справляется.

— Без истерик?

— Без лишних.

Ковалев, услышав это, хмыкнул. И сел прямо, когда в гостиную вернулся майор ФСБ.

Красильников положил на журнальный столик перед Котовым включенный телефон.

— Пожалуйста, еще раз с самого начала, Игнат.

Онлайн-трансляцию с начальством наладил, догадался Котов. Пошла волна, заштормило в высоких кабинетах. Чего, впрочем, и следовало ожидать.

Эх, жизнь моя, жестянка!

Котову нисколько не польстило, что в момент его повествования в комнате царила внимательная гробовая тишина. Лишь один раз его перебил хрипловатый голос, донесшийся из телефона, поставленного на громкую связь. Красильниковский шеф попросил детально описать персону тети Клары.

Что Кот легко и сделал. И посоветовал вдобавок:

— Отправьте кого-нибудь в тот ресторан. Клара покуривает, причем, чтобы пепел не попадал на юбку, стоя. Так вот когда она стояла, то одной рукой держалась за спинку деревянного стула. Этот стул для нее переставил Тополев, из левого угла, если смотреть от двери. Думаю, пальчики тети Клары легко отсортируются от других отпечатков, у нее совершенно детская ладонь.

— Спасибо. Сделаем. Продолжайте, — попросил невидимый собеседник.

Неожиданно культурный тип. Когда Котов в итоге спросил, интересуют ли контору его соображения, голос попросил ими поделиться.

— Мне кажется, — сказал вор, — Тополев был не прав, когда говорил, что о привычке Чудова делать подробные заметки по ходу дела никто, кроме него, не знает. Во-первых, есть тот самый помощник, которому Яков Борисович передал свои наработки по текущему делу. А во-вторых, Костя упомянул, что Чудова настойчиво просили продолжить его деятельность. Яков Борисович вполне мог тогда пригрозить особенно настойчивым господам, что ему есть что им предъявить. Кто-то мог догадаться о существовании архива. Помощника Бориса и господ, с которыми когда-либо сотрудничал Чудов, думаю, нетрудно установить по судебным архивам.

— Спасибо за дельные замечания, — еще раз поблагодарил фээсбэшный начальник.

Котов принял благодарность безразлично.

— У меня было время обо всем подумать.

— Кирилл, — обратился голос к Красильникову, — я отключаюсь. Ты разговор продолжай записывать, потом мне переправь. Удачи, господа.

Андреевич перенастроил телефон в режим диктофона. После исчезновения конторского начальника все несколько расслабились.

— Ну? — сказал Игнату Окунев. — Что думаешь?

— О чем конкретно? Мыслей много.

— О соглядатае от Топляка. О тете Кларе.

— Слушайте, а то, что я поеду с Кларой в этот город, уже совсем решено?! — сорвался Котов.

Силовики переглянулись.

— Такого уговора не было, — напомнил Игнат. — Я должен был отдать «сильфиду». Вы собиралась отследить, куда Костя камень отнесет, где у него захоронка с… ворованным Кандинским, например. Не получилось. Простите. На дополнительную работу я не подписывался.

— Игнат, — с упреком сказал Окунев, с которым у него наладился неплохой контакт (именно Окунев менее чем за сутки убедил Котова сотрудничать, Красильников всплыл, только когда подследственный произнес фамилию Тополева). — Ну что за детский сад, право слово. Ты еще пальцы растопырь и рубашку на груди рвани.

— Да это-то не трудно. Я-то рвану. Но Вероника, ребята? Без нее я Тополеву на хрен не сдался!

— Н-да, — крякнул Ковалев и положил ногу на ногу. — Тут, я скажу…

Не договорил, впрочем. Отвернулся к окну, надул щеки и изобразил «вы как хотите, мое дело — сторона». Он человек подневольный и уже хлебнувший.

— Вы понимаете, что краеугольный камень всех мероприятий — Вероника? — давил Котов. Ткнул пальцем в телефон Красильникова. — Там только приказать могут, а кто и как исполнит… Да я вообще этот разговор с ней не представляю! «Дорогая Ника, не могла бы ты на время переехать в Подмосковье, чтобы втереться в доверие…»

— Не юродствуй, — перебил Окунев. — И так тошно. Максим, какие-то идеи есть? Ты дольше всех Нику знаешь.

— Не-не, ребята, — оживленно отбрыкнулся Ковалев, — это, пожалуйста, без меня. Мне хватает того, что я каждый день изображаю ее ухажера.

— А Нике, как ты думаешь, легко? — хмуро бросил Котов. — Ты с ней перед соседями крутишься, с тебя потом ваше расставание как с гуся вода. А ей?

— Да, — согласился Окунев. — Тупик.

— Я мог бы попробовать с ней поговорить, — неожиданно для всех предложил Котов. — С Никой, мне кажется, надо все по чесноку. Описать ситуацию, сказать, что не хотели этого, но выхода нет — надо сделать…

— …В интересах любимого государства, — ехидно вставил Ковалев. Но когда коллега Окунев красноречиво покрутил пальцем у виска и показал глазами на работающий диктофон, Макс втянул щеки, выпучил очи и изобразил «упс!».