Рецепты сладкой мести

Было заметно, что Ковалева ситуация, где он вынужден ходить за Никой кавалером и охранником, безмерно раздражает. Но, допустив оплошность, он таки мобилизовался, сел прямо и над работающим диктофоном генерировал идею:

— А если предложить ей помощь? У Ники родители воюют с соседом по даче… — Поглядел на Окунева: — Я, кстати, его пробил для себя: браток из Клина, совсем дикий. Он у Полумятовых, когда забор построил, часть территории оттяпал.

— Почему не доложил о конфликте? — Окунев заиграл желваками.

— Так я сам об этом только вчера вечером узнал. Тетя Маша, мама Ники, за военным кителем мужа приехала — тот собирается на суд при всех регалиях идти. И Ника ничего не знала. Родители скрывали от нее, что сосед, когда они в суд подали, грозил им «петуха пустить под крышу».

— Когда суд?

— Послезавтра. Браток, кстати, уверяет, что у него там все схвачено.

— Посмотрим, насколько, — кивнул посуровевший фээсбэшник.

— Тогда и разговаривать с Никой надо завтра, — повеселел Макс, — когда посмотрите.

Котову вдруг захотелось вмазать по смазливой роже Ковалева. Слов нет, тому малоприятная роль досталась, но Нике-то гораздо тяжелее. Максим давал присягу — охранять и защищать; а девушка мечтала с детства торты и пирожные готовить, людей радовать. Эти слова Вероники Котов хорошо запомнил.

— Я должен сам поговорить с Вероникой, — внезапно сказал вор. — Мне необходимо убедиться, стоит ли в принципе втягивать ее в эту историю.

— Но… — встрял Красильников.

— Никаких но! Там будет тетя Клара! — рыкнул Котов. — Она таких девочек на завтрак ест! Если Вероника хоть чуть-чуть где-то оступится, все изначально будет бесполезным, неужели вы этого не понимаете?! Ника не актриса и не старший лейтенант спецслужбы!

— А если Клару… придержать, — с полувопросительной интонацией предложил Красильников.

— Ага. За переход улицы в неположенном месте, — кивнул Котов. — Тогда уж лучше сразу Костю придержите!

Если говорить о свойственной прекрасному полу мечтательности, то в этом случае кондитер Полумятова могла упрекнуть себя только в одном: ее мечтательность, увы, являлась чрезмерно прагматичной. Все ее грезы разбивались вдребезги рассудочной цензурой: «Это возможно, другое маловероятно, от третьего сплошная головная боль. Очнись, подруга, ты бизнесмен, не барышня кисейная! И хватит ковырять в носу. От этого ни денег, ни женихов не прибавляется».

Сосед Макс Ковалев, с беспощадно интригующими рысьими глазами, пожалуй, был единственным и многолетним исключением из прагматичных правил. На нем внутренняя цензура отключалась, что уже само по себе оказывалось отвратительным сигналом. А потому приходилось переходить в ручной режим, подключать самоконтроль и девичью бдительность…

Не шибко помогало. Примерно лет до восемнадцати при виде Ковалева у Ники подгибались ноги.

Потом, когда он женился на первой красавице их школы Марьяне, все резко поменялось. Или у повзрослевшей Вероники окрепла та цензура и та рассудочная целеустремленность, которую не хочется растрачивать впустую… Не важно! Ника всячески пыталась проанализировать свое нынешнее состояние, но получалось путано. Казалось бы, сбылись самые смелые девичьи грезы: брутальный тип с рысьими глазами ее оберегает, бдит, находится буквально на подхвате… Ну, просто садись и записывай каждый свой день, из дневника потом готовый женский роман получится. С уклоном в детективный триллер. Там тебе и уговоры от спецслужб, и гениальный вор берет в заложники прелестную девицу, и бриллиантик. Разумеется, нехилый…[1]

Но в результате — парадокс. Едва Ковалева прикрепили к Веронике ухажером и защитником, она его практически возненавидела.

Такой вот у нее кульбит сознание проделало. Через несколько дней насильственного жениховства Ника решила, что замуж она больше вообще не хочет. Ни за кого! Тем более за Ковалева. С его идиотским всезнающим взглядом с прищуром.

Ника уже собралась звонить Окуневу и прорыдать по телефону: «Когда же все это закончится?!.» Но Игорь Станиславович сам с ней связался и попросил о встрече. Сказал, что будет ждать Веронику без Ковалева и машина за ней уже отправлена.

Воспрянувшая Ника в надежде — неужели Небеса услышали ее мольбу! — поменяла заколку в волосах на более нарядную и, как была в домашнем спортивном костюме, только теплый жилет набросила, отправилась на встречу.

По дороге почувствовала, как пересохло горло, и попросила водителя остановить их неприметный «форд» возле ларька. Купила литр воды без газа.

Капитан Окунев тоже прилично волновался. Подполковник ФСБ, начальник Коростылева, дал разрешение на встречу Котова и Полумятовой. А также согласился, что при ней не будут присутствовать Красильников и Ковалев. Первый как человек, возможно, усиливающий давление на девушку. Второй как фактор раздражения, что было точно установлено. Ребята из наружного наблюдения доложили: Вероника, когда Максим встретил ее у подъезда и попытался забрать из ее руки тяжелую сумку, буквально от него шарахнулась.

Но, к счастью, у Окунева с невольной помощницей следствия неплохой контакт наладился.