Рецепты сотворения мира

Пункты обмена памяти работали по всей стране под видом приема стеклотары, химчисток, гастрономов, универмагов, избирательных участков, бюро добрых услуг, желдоравиакасс и, конечно, Мавзолея. Таинство переформатирования совершалось в очередях, отстояв которые человек уже не понимал, кто он такой на самом деле, тварь дрожащая или трава у дома.

Мой адрес не дом и не улица…

Был даже случай, когда в ГУМе одному узбеку по ошибке достались воспоминания Юрия Гагарина. Какой-то старый маразматик со Старой площади, уходя на обеденный перерыв, забыл запереть сейф, а курьер, не глядя, сложил пробирки в спецконтейнер. Тогда в народ утекло несколько знаменитостей. Высоцкий, Чапаев. Скандальная история, но ее замяли, закатав под асфальт виновников и невольных свидетелей. Узбек чудом уцелел. Сейчас он работает дворником в Отрадном, ходит в летном шлеме, машет всем рукой, улыбается и кричит «поехали».

8

Но я никого не осуждаю. И никому не советую осуждать. Попробуйте сами родиться при Ленине, выжить при Сталине и состариться под мычание Ильича-2. Нельзя требовать от целого поколения, чтобы все поголовно были академиками Сахаровыми. Я бы точно не стал академиком Сахаровым в такое время. Стучал бы, наверное, как дятел, по зову сердца и голосовал за нерушимый блок, попивая «три семерки».

К тому же они все умерли, не считая долгожителей, – 99 целых и 5 десятых процентов ровесников «великого Октября». Как-то глупо учить жизни мертвых.

И не стоит забывать, что они любили своих детей (и внуков) в трудных условиях дефицита, боролись за их счастливое детство, героически покупая игрушки и жизненно важные вещи в пустых магазинах.

На четвертом году эпохи Густых Бровей Галина Алексеевна и Дмитрий Павлович привезли любимому внуку детскую кроватку из «Детского мира», что на площади Дзержинского в Москве.

Огромный магазин имел два входа, но ежедневно, по традиции, работники «Детского мира» открывали только одну дверь. Желающих отовариться было много, а товаров наоборот. Поэтому выбор правильной двери определял успешное прохождение квеста. Опытные люди, зная правила игры, являлись парами, чтобы сделать лотерею беспроигрышной. С глубокой ночи к магазину тянулось две очереди.

Галина Алексеевна и Дмитрий Павлович были прекрасной парой. Стоя каждый в своей очереди, они пять часов любовались памятником Дзержинскому, греясь чаем из термосов, а потом наступило время открытия магазина. Моему дедушке повезло – дверь распахнулась перед ним, и водоворот счастливцев закружил его, проталкивая внутрь. Когда он перешагивал порог магазина, кто-то наступил ему на пятку, что привело к утрате отличного ботинка, только на днях выстраданного в другой очереди. Дмитрий Павлович по инерции сделал шаг вперед и почувствовал себя странно. Мраморный пол холодил ступню через носок. Дедушка остановился и поджал ногу, как цапля. Он пребывал в смятении. Галина Алексеевна, увидев, что происходит, мгновенно оценила ситуацию и закричала:

– Дима, беги так! Пробивай кроватку!

Это решение – бежать так – было единственно верным. Иначе потеря драгоценного времени и неуспевон. Вечером они уезжали из Москвы. Так что это был их последний шанс.

Дмитрий Павлович побежал, а Галина Алексеевна двинулась наперерез потоку и вырвала ботинок из-под копыт покупателей. Обретя его, размахивая им, как Хрущев, она через головы, звучным голосом лектора общества «Знание», подбадривала мужа, который благодаря своей прыткости оказался у кассы одним из первых, хотя и наполовину босой.

Они были прекрасной парой и с удовольствием вспоминали эту историю. Она считалась золотым фондом юмористики.

9

В ранние годы золотого детства я развлекал пирующих чтением «Бородино» и таблицы Менделеева. Наизусть:

Скажи-ка, дядя, ведь недаром водород, гелий, литий, бериллий, бор, Москва, спаленная пожаром, углерод, азот, кислород, фтор, Французу отдана? неон, аргон, натрий, магний.

Взрослые рукоплескали: браво, мальчик с феноменальной памятью! Тебя ждут великие дела. Не-а. Память отшибло. Лермонтова разлюбил. Счастливое детство закончилось в 1979 году, когда организм внезапно, без объявления войны, оккупировали половые гормоны.

Мир обернулся соблазном. Ни один банан больше не был просто бананом. Все возбуждало. Группа «АББА» и женщины-стоматологи, лазающие пальцами в рот, меховые домашние тапочки и пушок под мышками одноклассниц, Даная Рембрандта и вывеска «Женское отделение» в общественной бане, изделия номер два за стеклом аптеки и надувные шарики олимпийского Мишки; пляжи летом, катки зимой, а весной – лужи, отражающие капроновые продолжения женских ног. Кроме того: собачьи свадьбы, кошачьи концерты, стоны голубей и защечные мешки хомячка, набитые печеньками.

Но сильнее всего – родная речь. Ее хотелось не по-детски. Одноклассники скучали над учебником, а я чувствовал пряный запах насилия из камеры пыток.