Ретт Батлер

Солдат был слишком пьян, чтобы отвечать. Поводя пальцем вверх и вниз по улице, он наконец ткнул в двухэтажное каркасное здание со спущенными шторами и скромным красным фонариком в окне гостиной. Этот дом знавал лучшие времена и маячил над захудалыми строениями, как недовольная тетушка. За оградой из колышков открывался аккуратный дворик с подрезанными на зиму розовыми кустами. Негр в плохо сшитом черном костюме курил на крыльце сигару. Бледный шрам пересекал все его лицо от подбородка до лба.

— Эй, мальчик, — проворчал он, — нечего тебе тут болтаться. Ступай прочь!

Тэз поставил сумку на землю и растер онемевшую руку.

— Авраам Линкольн освободил негров. Почему бы вам не уйти отсюда?

Вышибала Красотки Уотлинг, Макбет, сказал:

— Я из Атланты. Болиционистам меня не запугать.

Во вторник, после битвы при Фредериксберге, в «Красной Шапочке» было тихо. В прошедшую субботу по телеграфу сообщили о славной победе конфедератов, и в воскресенье утром первая красавица заведения Уотлинг, Минетта, разыскала солдатских вдов, чтобы помочь обслужить нахлынувшую толпу. Обычно по воскресеньям «Красная Шапочка» была закрыта, но федеральные потери при Фредериксберге были столь велики, их могущественная армия — настолько посрамлена, что Красотка ровно в шесть вечера в воскресенье выбежала за шампанским, дважды посылала Макбета пополнить запасы бренди, а толпа жизнерадостных патриотов не иссякала на пороге до одиннадцати вечера.

В понедельник девицы уныло слонялись по заведению, раздраженные, усталые и с похмелья, однако к вечеру вторника дом ожил, и Минетта с почти искренней радостью приветствовала офицера военной полиции по прозвищу Капитан Длинный Нос.

«Красная Шапочка» была самым дорогим увеселительным заведением в Атланте, его посещали офицеры-конфедераты высоких рангов, аферисты и спекулянты. В Новом Орлеане оно было бы обычным для Французского квартала, но в более приземленной Атланте считалось претенциозным.

Стены в приемной, оклеенные обоями в красно-зеленую полоску, были густо увешаны раскрашенными вручную литографиями со сценами из парижской жизни. Позолоченные бронзовые часы на каминной полке обрамляли высокие статуэтки мраморных Венер в жеманных позах. Хранившиеся в шкафах плевательницы приносились по требованию.

Мебель во французском стиле вынуждала грубых мужланов сидеть прямо, положив руки на колени. Для этих работяг девицы Красотки Уотлинг были экзотикой, как, скажем, белые цапли. От малейшей провокации распутницы прыскали смешками или тараторили что-то на непостижимом креольском диалекте.

Ретт Батлер на паях владел «Красной Шапочкой» и держал кабинет на втором этаже. Того, кто мог устроить дебош, тихо выпроваживали. Макбет говорил им:

— Сэр, по-моему, вам лучше сейчас уйти домой. Вы же не хотите, чтобы спустился капитан Батлер.

Минетта была куртизанкой, и довольно опытной. На старость Минетта купила участки с домами в Садовом районе Нового Орлеана и делала взносы в церковь. Когда мадам Уотлинг пригласила Минетту работать в «Красной Шапочке», та чуть не отказалась, потому что Красотка решительно не была куртизанкой.

Несмотря на то что мадам Уотлинг была старше Минетты, она оставалась в чем-то сущим ребенком, каким может быть только американская женщина, — несносным ребенком! Настоящая куртизанка понимает скрытый смысл слов; американка же готова спутать их с любовью — неразбериха, от которой Красотку Уотлинг, по убеждению Минетты, спас только совет опытной креолки.

В этот вечер Минетта с дежурной соблазнительной улыбкой восхищалась щегольством Капитана Длинный Нос.

— А, Минни? Перекрасила волосы? Теперь они вроде рыжее, чем были. Я слышал, Ретт вернулся в город?

Сколько вопросов задает этот человек! Сидит в приемной с обеда, на улице все моросит, а он задает вопрос за вопросом. Как-то Минетта слышала, как Элоиза описывала своего первого любовника — соседского мальчишку, — а Капитан Длинный Нос все посмеивался над подробным рассказом о неуклюжих попытках бедного мальчика. Когда у Элен был запор, он советовал ей то одно средство, то другое, хотя все знали, что виной всему настойка опия! А однажды Длинный Нос даже спросил Минетту, как ей удается не забеременеть!

Длинный Нос очень интересовался капитаном Батлером: где тот был, что делал, что думает по тому или иному поводу. Откуда Минетте знать, что думает капитан Батлер — и какое дело до этого Длинному Носу?

Когда Минетта жаловалась на надоедливого полицейского, Ретт только потешался:

— Эдгар все пытается разгадать тайну жизни, Минетта. Пусть побегает.

Эдгар Пурьер был неприметным парнем с костлявым вытянутым лицом, большими ушами и крупным выразительным ртом; длинные ресницы обрамляли яркие и блестящие, как у любопытного воробья, глаза.

Что-то в Капитане Длинный Нос вызывало у простых солдат желание его перепить, и в день выплаты содержания спиртное лилось рекой, а сержант Пурьера, Джек Джонсон, составлял ему компанию.

Сегодня вечером полицейский попросил у Минетты налить ему бренди.

— Один глоточек, Минни, — и пальцами показал, сколько налить, раздвинув их на пару дюймов.