Реваншист

Из кабинета председателя меня отвели в Литфонд. Там поинтересовались моими жилищными условиями и предложили «подменку» – однокомнатную квартиру в старом доме. А вот на фиг! «Подменка» – дело опасное: влезть легко, выбраться трудно. Стоит вселиться, и о тебе мигом забывают: не на улице человек живет. А что в тесноте, так и другим трудно. Знаю, проходили.

– А можно кооперативную квартиру? – спросил я.

– Возьмешь кааператыв? – удивился глава Литфонда.

– Если можно, – попросил я.

– Кольки комнат?

– Три. По одной на нас с женой и кабинет мне, как члену Союза.

– Не пытанне, – сказал глава и снял трубку с телефонного аппарата.

Назавтра я пришел в горисполком, где предъявил наши с Лилей документы и справку из Союза писателей. Здесь я охренел снова. Мне предложили на выбор квартиры сразу в нескольких домах. Как в уже готовых, так и в пребывающих в стадии строительства. В своем времени я ждал в очереди на кооперативную квартиру много лет. Когда родилась дочь, побежал в исполком и схватил первый же вариант. Жизнь в «подменке» достала до печени. И никакого выбора этажа – что вытянул при жеребьевке на собрании жильцов, там и жил.

– А есть ли с раздельными комнатами и с санузлом у спальни? – обнаглел я, вспомнив свою «чешку».

– Есть, – сказала принимавшая меня чиновница. – Экспериментальная серия, чешский проект. Но это Юго-Запад, улица газеты «Правды»[21]. Не самый лучший район. Да и сдадут только к июлю.

Чиновница проговорила это пренебрежительно. Я едва сдержал смех. В том времени я жил на Юго-Западе, только в другом микрорайоне. В будущем как раз у проспекта «Правды» появится станция метро, и непрестижное сегодня место станет весьма востребованным.

– Беру! – сказал я и достал из сумки коробку конфет. – Это вам в знак внимания.

– Что вы? – делано засмущалась чиновница, но коробку взяла.

Мне вручили квитанцию для оплаты первого взноса за квартиру – две тысячи восемьсот рублей. Пришлось выгрести все наши с Лилей сбережения. Свадьба помогла, не то щелкнул бы клювом. Две тысячи восемьсот для обычного человека – это о-го-го! Не каждый может собрать. Поэтому очередь на кооператив движется быстрей, чем на государственную квартиру. Я отвез квитанцию в исполком. Через неделю мне позвонили и попросили приехать за ордером. Та же чиновница вручила мне узкий листок бледно-лилового цвета. Я отдал ей еще одну коробку и поехал домой. Лиле я об ордере не сказал: решил сделать сюрприз. В субботу предложил ей кое-что посмотреть. Она потребовала объяснений, но я загадочно молчал. Она поколебалась и согласилась. Троллейбус привез нас на окраину Минска. Выглядела та неприглядно. Стройки, подъемные краны, грязь.

– Вот! – Я указал на недостроенную панельку. – Здесь мы будем жить. Первый подъезд, третий этаж, квартира двенадцать.

– Не шути так! – вздохнула супруга.

– Эйн, цвей, дрей! – голосом кота Бегемота сказал я и достал из кармана ордер. – Смотри!

– Девойно Сергей Александрович, Девойно Лилия Вацлавовна, – вслух прочла она. – Улица газеты «Правда», двадцать четыре, квартира двенадцать. Жилая площадь тридцать восемь квадратных метров… Сережа, это правда?

– Подделками не занимаюсь! – гордо ответил я. – Нравится район?

– Да я… – Она задохнулась. – Да хоть за городом…

Глаза ее заблестели.

– Все, все! – сказал я и обнял ее. – В июле заселяемся.

Обратной дорогой она смотрела на меня влажными глазами. Я чувствовал себя неловко. В моем времени жилье перестанет быть хрустальной мечтой. Можно выбрать в любом районе, любой площади. При хорошей зарплате, конечно. Но здесь даже при наличии денег не купишь. Что там квартиру? Автомобиль попробуй приобрети! Десятилетиями в очередях стоят…

Дома мы отпраздновали событие, пригласив Евдокию Ивановну. Та искренне порадовалась за нас. Вот ведь люди! Ни капли не завидуют.

«Железо» продолжало искрить. В течение недели я получил три письма. Издательство «Молодая гвардия» приглашало подписать договор на издание книги. С выплатой аванса, естественно. Меня это не удивило. А вот предложение киностудии «Мосфильм» снять фильм по «Лебедю» стало неожиданным. Мне предлагали написать сценарий (невнятно) или продать студии права на экранизацию (настойчиво). Я выбрал второе. Писать самому – на фиг, на фиг. Переделаешь раз десять – денег не захочешь. Знаем. Но всего более поразило меня письмо из театра Ленинского комсомола. Художественный руководитель Марк Захаров предлагал поставить мою повесть на сцене. Бинго!

В Москву следовало ехать и ковать железо, пока не остыло. Раздумывал я недолго. В СССР все должны работать. Уклоняешься – признают тунеядцем и впаяют срок. Или отправят в ссылку на Севера. Бродского по этой статье в 60-е сослали. Но я официальный писатель, мне даже годы пребывания в Союзе в пенсионный стаж идут. Я написал заявление об увольнении, объяснил причину, и мне пошли навстречу, не заставив отрабатывать месяц. Проводили тепло и без зависти. Вырос человек, чего уж? Я позвонил Дине Аркадьевне, попросил помочь с гостиницей (через редакцию это запросто) и отправился в Москву.