Реваншист

– Подожди здесь! – сказал секретарь, схватил газету и убежал. Я догадался куда. Не ошибся. Через пять минут меня пригласили в партком. Рядом с секретарем сидел сияющий «комсомолец». Его можно было понять. Заводской комсомол вырастил писателя, которого оценили в ЦК КПСС. То, что сам секретарь не имел к этому ни малейшего отношения, «комсомольца» не смущало. «У победы много отцов…»

– Присаживайтесь, Сергей Александрович! – Секретарь парткома пожал мне руку. – Николай сообщил мне радостную новость. – Он ткнул в лежавшую на столе газету. – Поздравляю!

– Спасибо! – поблагодарил я.

– Замечательно, что в коллективе нашего орденоносного завода вырос такой талантливый писатель. Будем рады помочь. Есть просьбы?

– Есть, – сказал я. – Недавно женился, снимаю квартиру. Я и супруга прописаны в общежитии. Но там требуют выписаться, а нам не к кому обратиться, чтобы сохранить минскую прописку: родственников в Минске нет.

– Вопрос – ерунда, – сказал секретарь и бросил взгляд на «комсомольца». Тот в ответ закивал головой. – Решим. А вот жилье обещать не могу – трудно с ним. Очередь большая.

– Жилье не прошу, – успокоил я. – Стою в очереди на кооператив. Отнес в исполком копию свидетельства о браке. Обещали, что ждать придется не более двух лет.

– Замечательно! – обрадовался секретарь. – Мы, в свою очередь, подумаем, как помочь вам с супругой. Она ведь на тракторном работает? Секретарша начальника прессового корпуса?

Я подтвердил.

– Ей поднимем оклад, вам повысим разряд. Все ж легче за квартиру платить. А вы, если вопросы возникнут, обращайтесь!

Я поблагодарил и откланялся. Ну вот, «железо» начало приносить пользу. Плюшки, полученные на заводе, мелочь. Ждем больших. Партком тракторного завода имеет статус райкома. Это площадка для старта в большие кабинеты. Секретарь тракторного в той моей жизни возглавил минский горком. Дальнейшую карьеру прервал распад СССР. Не воспользоваться возможностью доложить наверх об успехах в идеологической работе он не может. Похвастается обязательно. Дальше – по цепочке. Машерову обо мне, конечно, не сообщат, но в профильный отдел ЦК новость дойдет. Нам это и нужно.

Глава 11

Скурко[20] отложил журнал, снял трубку с аппарата и набрал номер.

– Заходзь! – бросил коротко и положил трубку.

Секретарь Союза по работе с молодыми писателями материализовался в кабинете практически мгновенно. Осторожно присел напротив.

– Чытав? – Скурко подвинул к нему «Правду».

– Так, – подтвердил секретарь, опознав номер с докладом Брежнева.

– И вось гэта? – Председатель правления отчеркнул строчку ногтем.

– «Острый и принципиальный разговор о любви к Родине ведут балерина и рабочий», – прочел вслух секретарь. – Чытав.

– А хто гэта написав, ведаешь?

Секретарь покрутил головой.

– Вось! – Скурко положил перед ним раскрытый журнал.

– Сергей Девойно, живет в Минске, работает на тракторном заводе, – прочел секретарь. – Ня ведав.

– Як и я, – зло произнес председатель. – А цяпер зразумей! У Маскве у ЦК КПСС ведають – сам Брежнев пра яго казав, а мы – не. Што пра нас падумаюць? Чым мы тут займаемся? Мне з ЦК телэфанавали, пыталися пра Дэвойно. А мне адказаць нечаго. Сорам! Вось што, Микола! Самое большае праз тыдзень хлопец павинен быть в Саюзе. Ниякого абмеркавання на сэкцыи, прымем на прэзидыуме. И яшчэ. З ЦК паведамили, што ён жыве на кватэры. Трэба падтрымать талент. Пашукайце там чаго-небудзь.

– Зробим! – пообещал секретарь…

* * *

Плюшек я, конечно, ожидал, но чтоб так скоро… Не прошло и двух дней после разговора в парткоме, как в корпус позвонили из Союза писателей. Лиля прибежала ко мне на участок встрепанная. Я поднялся в управление.

– Сергей Девойно? – уточнили в наушнике.

– Он.

– Меня зовут Николай Иванович, я секретарь правления Союза писателей БССР по работе с молодыми авторами. Мы прочитали вашу повесть, опубликованную в журнале «Юность». Есть мнение принять вас в Союз писателей. Согласны?

– Да, – подтвердил я.

– Тогда не будем терять время. Когда заканчиваете смену?

– В пятнадцать тридцать.

– Сразу после работы подъезжайте к нам на Фрунзе, пять. Мой кабинет…

Я подъехал. Секретарь, мужчина лет пятидесяти, попросил меня написать заявление и составить список опубликованных произведений. С последними было просто: повесть «Черный лебедь», журнал «Юность», номер 11 за 1975 год. Всё. Я заикнулся о рекомендациях членов Союза – их требовалось три. Мне ответили, что это не моя забота. После выходных меня пригласили опять, и сам Максим Танк вручил мне удостоверение члена Союза. Лично. Человек-легенда, чьим именем в мое время назовут улицу в Минске и Педагогический университет, жал мне руку и говорил теплые слова. Я охреневал. Нет, я рассчитывал, конечно, на членство в Союзе, но собирался ждать выхода книги, а после стучаться в дверь. По журнальным публикациям в Союз писателей принимали в исключительных случаях. А тут – раз и готово. «Лебедь» стал для меня не паровозом, а линкором, растолкавшим выстроившиеся в очередь суда.