Реваншист

Каждую сумму сват озвучивал на весь зал. Деньги сыпались. Как я быстро сообразил, одаривали по родству. Чем ближе – тем больше. Меньше всего давали подруги невесты и ее школьные друзья, но и они клали по десять рублей минимум. К концу церемонии сваты на глазах у всех пересчитали деньги.

– Дзве тысячи пяцьдесят рублев! – озвучил один из них сумму.

Ни фига себе! Взнос на кооперативную квартиру, считай, есть. Деньги с поклоном вручили мне. Я сунул их в карман.

– Здымай з нявесты фату! – велел сват.

Я подчинился. Лиля пошла румянцем.

– Праводзим маладых!

Мы с Лилей встали и вышли из зала. В гардеробе набросили на себя верхнюю одежду. Какая-то незнакомая мне женщина отвела нас в чужой дом.

– Почему не к вам? – спросил я Лилю, когда женщина ушла.

– Не спрашивай! – покраснела она. – Так нужно.

Кровать в спальне была расстелена, и я не стал настаивать. Устал. Впрочем, не настолько, чтобы отрубиться с ходу. То, что мне не позволяли несколько месяцев, случилось. Мы уснули почти сразу. Утром нас разбудила та же незнакомая женщина и мать Лили. Мы встали и умылись. Женщины тем временем убирали постель. К нам они вышли с довольными лицами. Только тут я просек. На простыне осталось кровавое пятно. Носить ее и показывать всем, конечно, не будут, но сообщат: невеста до свадьбы сохранила девственность. Родителям из-за этого уважение – правильно дочку воспитали. А женщина, в чьем доме мы ночевали, – свидетель.

Свадьба продолжилась и в воскресенье, но в меньшем составе. Коля выглядел, как нализавшийся сметаны кот. Его таланты в деревне заметили и оценили, так что ночевал он у какой-то подруги невесты, и похоже, что в одной постели. А вот Маша хмурилась – ей такого не перепало. Еще ночь – и мы отправились в Минск. В дорогу нас нагрузили выпивкой и закуской, так что ехали мы весело. Я ощущал себя счастливым. План, который я разработал, вернувшись в это время, успешно выполнялся – даже с опережением графика. Рядом со мной сидела женщина, которая, как я с изумлением ощутил, была мне далеко не безразлична. Все складывалось как нельзя лучше. Тьфу, тьфу! Не сглазить бы…

* * *

По возвращении в Минск мы сняли квартиру. Не комнату с хозяевами, как здесь принято, а отдельную, однокомнатную. Здесь это редкость – предложение никакое. Жилищная проблема в Минске сложная. Строят много, но народу в столицу приезжает еще больше. Машеров решил сделать Минск миллионным городом, поэтому распахнул двери для приезжих. Заводам требовалась рабочая сила, в общежитиях прописывали всех. А вот в квартире для этого требовалось иметь двенадцать свободных метров жилой площади. Если учесть, что давали ее из расчета девять метров на члена семьи, то попробуй найди.

Квартиру нашла Лиля – сорвала объявление на столбе. Мы созвонились и отправились смотреть жилье и хозяйку. Ситуация прояснилась с ходу. Хозяйка – алкоголичка неопределенного возраста, квартира – притон. Оборванные обои, серые от табачного дыма потолки, а на подоконник в кухне ставили горячие кастрюли и тушили об него «бычки». В ходе переговоров я понял, почему квартиру не спешили снимать. За жилье требовали за полгода вперед из расчета 55 рублей за месяц. Итого 330. Большие деньги! Но при этом в квартире имелась не новая, но вполне приличная мебель и даже телевизор, правда, неисправный. И до завода нам с Лилей рукой подать.

– Вот что, Тамара, – сказал я хозяйке. – Денег я дам. Но, во-первых, вы напишете расписку, где укажете, за что их взяли. Второе. Пять рублей к плате – это за коммуналку?

Она кивнула.

– Вы дадите мне квитанции, я буду платить сам. Вы соответственно имеете право проверить.

– Почему так? – насупилась она.

– Потому что сами вы платить не будете. Из домоуправления придут меня выселять, оно мне надо?

Она попыталась возразить, но я остановил ее жестом.

– Согласен только на таких условиях. В противном случае – нет. А деньги – хоть сейчас!

Я достал из кармана кошелек. Она поколебалась и кивнула. Мне написали расписку, я отсчитал триста рублей. Тамара схватила их и убежала, отдав перед этим квитанции. Они нашлись в буфете. Плата за два месяца оказалась просроченной. Ладно, переживем. Пять рублей в месяц за коммуналку – смешные деньги даже по этим временам.

– Ты думаешь, мы поступили правильно? – спросила Лиля.

– Не сомневайся, солнышко! – ответил я.

На тракторном имелись свои строители. Парни и девушки жили в общежитии, и я их знал. За 80 рублей они привели квартиру в жилое состояние. При этом крутили головами и горячо высказывали мнение о хозяйке. Я поменял в дверях замок. А вот нефиг, чтобы ходили всякие и копались в моих вещах. Мы переехали. И в первый же вечер в дверь позвонили. На площадке стоял мужичок блатной наружности.

– Позови Томку!

– Она здесь больше не живет, – сообщил я. – Съехала. Мы – квартиранты.

– Да, ладно! – Он попытался протиснуться внутрь. – Здесь она.

Я без размаху дал ему под дых. Затем добавил по печени.

– Ты чего?! – заверещал он.

– А нехрен переться в квартиру, – пояснил я. – Сказано: нет здесь Томки, значит нет. Вали! Не то с лестницы спущу.