Реваншист

– Держите! – Я достал из сумки листки. – Это второй экземпляр. Юрий переведет. Никакой антисоветчины. Сказка.

– Но почему сразу немцам? – спросил он, успокаиваясь. – Напечатал бы у нас.

– Этот мальчик живет в современном мире. Он сирота, которого обижают родственники. Поэтому он с радостью принимает предложение учиться на мага. В СССР это напечатают?

– М-да! – Панкин почесал в затылке. – Мальчик не советский?

– Немец.

– Тогда ладно. – Он прищурился. – Договор через ВААП?

– Разумеется! – подтвердил я. – Мне не нужны неприятности.

Он кивнул – договорились. Мое желание его не удивило. Писателю, чья книга сначала выходит за границей, положено 75 процентов гонорара, уплаченного иностранным издательством, а не 25, как в случае наоборот. Причем гонорар этот в валюте. В СССР его выдадут чеками Внешторгбанка. Немецкая марка – валюта первой категории, так что чеки будут соответствующие. В сети магазинов «Березка» за них без проблем можно купить даже автомобиль, причем по очень гуманной цене. Например, «Волгу» «ГАЗ-21» всего 1200 чеков. Это, конечно, хорошо, но марки на счету в немецком банке еще лучше. ВААП – хитропопая организация. Книги советских писателей, которые не издают на родине по идеологическим соображениям, она толкает на Запад, демонстрируя тем самым свободу творчества в СССР. Разумеется, речь не о Солженицыне и ему подобных. Писатели не в проигрыше. Гонорар в валюте приравнивает их к дипломатам и работникам внешнеторговых организаций в СССР, которые имеют вещи, недоступные простому человеку. Как там у Высоцкого? «Вон дантист-надомник, Рудик, у него приемник «Грюндиг». Он его ночами крутит, ловит, контра, ФРГ. Он там был купцом по шмуткам и подвинулся рассудком…»

В ресторане к нам присоединились писатели-фронтовики. Они успели погулять по ярмарке и щедро делились впечатлениями. Главным образом, об уровне немецкой полиграфии. Что есть, то есть. Взять те же альбомы с репродукциями художников. В моем времени в СССР их покупали за огромные деньги. Потому что официально практически не ввозили, а потребность была. Жидкий ручеек тек через выезжающих за границу советских граждан.

В ответ Панкин рассказал о пресс-конференции и о моей выходке с журналистом-провокатором. Я удостоился одобрительных взглядов. Приятно. После обеда нас вновь отвели на стенд S. Fischer Verlag, где Циммерман вручил писателям конверты с гонораром. Передавая мой, заговорщицки подмигнул. Причину я понял, пересчитав деньги. Аванс за «Экстрасенса» составил 1500 марок. Три четверти достались ВААП, моя доля – 375. В конверте оказалось на сотню больше. Ясень пень – премия за удачную пресс-конференцию. Не расщедрился, фриц, но и на этом спасибо. Живем!

– Теперь бы с умом потратить, – вздохнул Юрий Васильевич, пряча свой конверт. – Цены тут у них…

– Мне подсказали хороший магазин, – влез я. – Качественные вещи по низким ценам. От выставочного комплекса ходит трамвай.

Фронтовики обменялись взглядами.

– Вам лучше вместе, – поддержал Панкин. – Сами знаете, провокации…

– Веди! – кивнул Григорий Яковлевич.

…Универмаг поражал взор. Огромные витрины, просторный холл, эскалаторы… Войдя внутрь, фронтовики и Юрий закрутили головами.

– Давайте разделимся! – предложил я. – Я говорю по-немецки, поэтому справлюсь один. Юрий, если нужно, вас сопроводит.

– Разберемся! – махнул рукой Григорий Яковлевич. – Моего немецкого хватит, чтобы купить штаны. Но разделиться стоит. Встретимся здесь… – Он глянул на часы. – В восемнадцать ноль-ноль.

Мы с Юрой кивнули. Фронтовики направились к эскалатору.

– Сергей! – повернулся ко мне Юра. – Посоветуй. Нужно купить подарок человеку, устроившему мне эту поездку.

– Мужчине, женщине? Возраст?

– Мужчина, за пятьдесят.

– Тогда бумажник, кожаный. Темно-коричневый или черный цвет. Стиль строгий и элегантный.

– Спасибо! – кивнул Юра и улетел. Я пробежался взглядом по указателям.

«Но вот я набрел на товары.

– Какая валюта у вас? – говорят.

– Не бойсь, – говорю, – не доллары!»

Высоцкий – гений. На каждую ситуации в жизни найдутся стихи. Долларов у меня нет, но… В 90-е неизвестно откуда возникшие валютчики станут сипеть в людных местах: «Доллары, марочки…» Теперь бы «марочки» да с умом потратить…

К восемнадцати ноль-ноль все были в холле. Фронтовики и Юра держали в руках огромные, пухлые полиэтиленовые пакеты с логотипом магазина. А вот я – чемодан. Большой, пластиковый. Выглядел он солидно, хотя обошелся в смешную сумму. Ну, так торговаться надо уметь. У чемодана оказался дефект – мелкий и не мешающий эксплуатации. Я его обнаружил и указал продавцу: дескать, браком торгуете. Изобразил гнев. Продавец позвал заведующего отделом. Турок рассыпался в извинениях и сбросил цену в несколько раз.

– Барахольщик! – сказал Григорий Яковлевич, ткнув в меня пальцем.

Все засмеялись. Покупатели-турки смотрели на нас во все глаза. Было видно, что подобное зрелище им внове. Европейцы не только зашли в их магазин, но и ведут себя по-хозяйски. А то. Это вам не немцы. У русских разговор короткий.