Реверс

Майор соглашался с каждым словом, ненавязчиво поощрял к продолжению рассказа.

— Ну, я говорю: «Кто старое помянет…». Но и кентоваться, сказал, с ним не буду. Какая дружба у правильного с барыгой? По понятиям-то, Паш, я голимый барыга. Денег занял ему децл. Без отдачи… И больше мы не пересекались. Краем уха слыхал — схлестнулся Славка с Малеевской отморозью… С нарколыгами… Делов ихних не знаю, не спрашивай…

— А кто там на Малеевке остался-то, — Паша не вопрос задал, а рассуждал безразлично, вроде, как от нечего делать. — Там на посёлке кто сидит, кто сторчался вконец…

По выражению лица Смоленцева было понятно, что он готов высказать свои соображения.

Но тут нараспах отворилась дверь, и в кабинет по-хозяйски ввалился крупный молодой русак, прикинутый в льняной двубортный костюмчик оливкового цвета. Приталенный силуэт пиджака подчёркивал достоинства фигуры — просторный разворот плеч и поджарые бёдра.

Укороченный рукав позволял оценить наручные «Patek Philippe» в корпусе из полированной гипоаллергенной стали на кожаном ремешке. Лёгкая помятость костюма, считающаяся хорошим тоном в деловых кругах, выдавала брендовость вещи и её ценник.

Высоко задравший голову красавец запнулся длинноносой туфлей за торчащий неряшливый клок линолеума и рискованно запрыгал на одной ноге. С координацией у него был ажур, поэтому равновесие он удержал.

Выглядело его появление забавно. Паша Комаров сумел сохранить серьёзный вид, а вот Смоленцев прыснул, чего делать не стоило. И.о. начальника РУБОПа Булкин был чертовски самолюбив.

— Хули ты лыбу тянешь?! — справился он тоном, добра не сулящим.

Вопрос, судя по синтаксису, относился к категории риторических, однако старлей подобной зауми не знал. И потому молчание белобрысого крепыша расценил, как продолжение издёвки.

Заходя в помещение, он ухватил суть фразы Комарова, понял, что здесь не приятельский разговор происходит, а опрос клиента.

— Называй фамилии, басмач! Чё язык в жопу засунул?!

Паша Комаров заиграл желваками. Булкин нарушил все каноны общения оперативного работника с интересантом. Не разобравшись, бесцеремонно вторгся в чужой базар, на корню погубил нарождавшийся контакт. Озвучить свои мысли при постороннем (а, как ни крути, таковым был Смоленцев) Паша не мог. Он попытался деликатно загладить чужой промах.

— Дмитрий всё понял. Он парень неплохой…

— Угу, только ссытся и глухой!

С этими словами Булкин пластично скользнул вперёд и навесил Смоленцеву подзатыльник. В меру сильный и беспредельно унизительный. Удар встопорщил на затылке попугайский хохолок.

Димка без раздумий вскочил, с грохотом роняя стул. Ярость ударила ему в башку, отключая инстинкт самосохранения.

Булкин, словно этого и добивался, торжествующе осклабился.

Паша боком успел вклиниться между ними. Спиной прижал Смоленцева к столу, взглядом ловил мечущиеся бешеные глаза Булкина.

— Олег, завязывай! — потребовал, а Смоленцеву, не оборачиваясь, приказал. — Дмитрий, вали на коридор!

Оставшись одни, рубоповцы разглядывали друг друга озадаченно, словно впервые увиделись. Каждый думал о визави нелестно, но пока антипатия не достигла градуса, нужного для начала стычки. Пашутормо-зили путы субординации, а Булкин не мог игнорировать возраст и опыт майора. Разница у них измерялась в червонец, а червонец — это срок.

Вечно тянуться молчание не могло, каким-то образом ситуация должна была разрешиться. Появление в кабинете третьего коллеги по борьбе с оргпреступностью случилось весьма кстати.

Асмолов всю неделю пребывал в отменном настроении. Предвкушал радужные перспективы. И.о. начальника обещал выбить для него подполковничью должность «о/у по особо важным делам», что давало шанс в ближайшее время получить следующее звание. В «майорах» он перехаживал.

— А чего Димон Смоленцев, как приживала, под дверью трётся? — высокий бабий голос диссонировал с внушительными габаритами Асмолова. — Кстати, Олег, — он многозначительно прищурился, но в следующую секунду спохватился, делая поправку на присутствие Комарова, — Олег Игоревич, вот у кого можно тонировку сделать. Штатовская плёнка, пять лет гарантии…

Разговаривая, Асмолов помахивал расслабленными кистями — сушил. По дороге опер завернул в сортир, потому и явились они с Булкиным порознь.

— Он чё, типа, автослесарь? — и. о начальника явно обрадовался поводу уклониться от объяснений с Комаровым.

— У Димона сервис нехилый на Эстакаде. Я к нему периодически ныряю. Так как, закинуть насчёт тонировочки?

— Много возьмёт?

— Договори-имся! — щекастая будка Асмолова расплылась с залихватской снисходительностью.

Булкин устроился за столом у окна. Это место традиционно занимал начальник подразделения. Когда-то здесь рулил Вадим Львович Птицын, его сменил Давыдов. Своих вещичек ещё, кстати, не забравший.

В багетной рамке под стеклом стояла картинка из сказки про Мальчиша-Кибальчиша. Связанного крест-накрест толстыми веревками Мальчиша в будёновке со звездой окружили трое здоровенных буржуинов с засученными рукавами. Громилы в рогатых касках выпытывали у Мальчиша военную тайну.