Реверс жизни, или Исповедь миллиардера

Слово «Лазаревых» я применил потому, что Яника взяла фамилию мужа. Заявление на регистрацию брака они подали сразу же, как только Ефимыч вернулся из того злополучного путешествия по горам.

С новой супруженькой дом нашего сторожа наполнился особым, чуть ли не неземным благоденствием и психологическим комфортом. Ещё недавно сухой и жилистый хозяин дома набрал вес, раздался в плечах, распрямился, стал выше ростом; складки на его успокоенном лице разгладились, глаза ярко заблестели; незаметно он сбросил с себя лет пятнадцать и превратился в крепкого мужчину средних лет – не больше, не меньше.

Столь разительные перемены в облике сторожа, несомненно, произошли не только из-за пирогов и пышек, но и вследствие счастливой женитьбы и регулярной супружеской близости.

Доводилось Алексею Петровичу бывать и у четы Смельчановых, тоже очень и очень хлебосольных. Дочь их Полина теперь жила вместе с ними.

Получив диплом об окончании пединститута, младшая Смельчанова устроилась в Нижнекаменскую среднюю школу учителем русского языка и литературы.

Все хорошо знавшие её замечали, что она стала немногословней, ведёт замкнутый образ жизни и помимо школьной работы и участия в домашних делах мало чем интересуется.

Даже свой прежде любимый «жребий» Полина забросила – ни единого упражнения из этой рукопашной науки теперь она не выполняла и ни одного боя с воображаемым противником не проводила. И даже о танцах забыла, хотя ещё недавно не представляла себя без них и могла подолгу грациозно двигаться перед большим домашним зеркалом, изображая то шемахинскую баядерку, то европейскую балетчицу.

Известно было также, что каждое воскресенье новоиспечённая учительница посещает церковь и от начала до конца простаивает в ней каждую службу, какой бы продолжительной она ни была.

Некоторые считали, что Полина просто повзрослела и что отчасти более сухой и сдержанной её сделала изнурительная учёба в институте.

Бизнесмен Фёдор Шептухов уже не преследовал девушку. С ним рассчитались сполна, со значительными процентами и процентами на проценты.

В этом плане он был полностью удовлетворён, и притеснять семейство Смельчановых, тем более угрожать отъёмом недвижимости и физической расправой у него не было повода. Это во-первых. А во-вторых, по завершении спасательной операции в горном массиве заметный интерес к нему проявили правоохранительные органы – в связи с далеко не законной деятельностью его лично и акционерного общества, негласным руководителем которого он являлся. Гласно же он возглавлял довольно скромную фирму «Шептухов и К».

Несостоявшемуся жениху стоило немалого труда, времени и денежных средств отбивать их атаки. Поговаривали, что откупные прокурорам, судьям и адвокатам он перечислял многими миллионами. И отвозил наличными – чуть ли не фурами.

Кое-кто из служителей Фемиды даже получил от него недвижимость в виде тех или иных предприятий. Не на себя лично, а на подставных лиц. Это обычная практика «жрецов» упомянутой богини и вообще тех, кто возле неё отирается: находить жертву, а потом отсасывать из неё всё, что только можно и не можно.

Денежная и прочая материальная «смазка» действовала безотказно, и обвинения, выдвинутые в ходе судебного следствия, одно за другим были сняты.

Так бы это «правосудие» и закончилось ничем, если бы я, миллиардер Александр Кригерт, не наблюдал за происходящим со своего далёкого севера.

Мне было кое-что известно о попытках покушения на мою семью и отстреле непосредственных участников готовившегося преступления. Секьюрити нашей компании долго и кропотливо занималось этим делом и в конце концов обнаружило в нём немало особо интересного.

В предоставленном мне отчёте я увидел фамилии Носкова и Полякова, тех самых молодчиков, которые приходили на Садовые Выселки в городе Ольмаполе, чтобы расправиться со мной. Первый вместе с двумя другими подельниками был убит в завязавшейся перестрелке, а второму, по кличке Шляхта, удалось скрыться, но ниточка повела на юго-восток, в район Светлоярска, к людям господина Шептухова.

Не ограничившись уже добытой информацией, наша разведка стала копать ещё глубже и в конце концов выяснила, что за фамилией Шептухов скрывается не кто иной, как Фёдор Сокальчиков, младший брат когда-то главного мафиози Минуринска и тоже отъявленный бандит.

В памяти моей ещё не стёрлись события более чем двадцатилетней давности. И тяжкие побои, коими из меня пытались выколотить несуществовавшее на то время состояние. И то, каким способом я должен был отправиться в мир иной.

«Пепел Клааса стучал в его сердце». Эти слова из великой книги о Тиле Уленшпигеле, прочитанной ещё в детстве, запомнились мне на всю жизнь. Подобный пепел мести стучал и в моём сердце тоже. К тому же до тех пор, пока эта бандитская шайка оставалась на свободе, я не мог чувствовать себя в достаточной безопасности. С ними было так: или они меня, или я их.