Ревизор: возвращение в СССР

Никифоровна строго посмотрела в нашу сторону. Я отошёл от кабинета от греха подальше. Знали бы эти придурки, что спалились сейчас в присутствии штатного милиционера. Подумав об этом, я не выдержал и все-таки рассмеялся.

— Ты чего? — подошёл ко мне Вася.

— Ты не отвлекайся, иди купюры считай, — сквозь смех прошептал я ему. — А то что в рапорте писать будешь?

— Подойди сегодня часам к десяти к Николаю Терентьеву, — попросил Вася.

— Надо говорить: в десять совещание на конспиративной квартире, — улыбаясь, шёпотом поправил его я. Я чувствовал, что меня несло. Настроение скакнуло вверх. Надо бы успокоиться, а то эйфория — вещь опасная.

Вася усмехнулся и вернулся к дверям кабинета. Я последовал за ним. На лицах младших контролёров до сих пор сохранялось выражение растерянности и удивления. Похоже, они догадывались о взятках, которые брал их старший. Но не об их масштабах.

Даже Потёмкин был, мягко говоря, поражён.

Видимо, получая сотни рублей отступных, Израйлич светил перед своей молодёжью какие-то копейки. Если вообще что-нибудь светил. Не факт. Может и вообще коробкой какого-нибудь зефира в шоколаде ограничивался. А сейчас ребята узнали правду.

Интересно, что теперь скажет Потёмкин про свою работу?

Глава 25

Четверг, 18.02.71 г. Торговая база. У кабинета Цушко.

Почувствовав мой взгляд, Потемкин, наконец, опомнился, взглянул на меня и отвёл глаза, ни слова не говоря.

Я посмотрел на Настю. Она была в оцепенении. Я подумал, что она может сорваться и устроить Израйличу истерику с разоблачениями и угрозами. И тогда точно останется без работы.

Я подошёл к ней и, позвав с собой кивком головы ее коллегу, повёл Настю к Васиному столу у входа. Там где-то был электрический чайник. Сейчас напоим девчонку, успокоим.

Потёмкин послушно пошёл со мной. Прежнюю строптивость он что-то утратил.

Мы посадили Настю на место дежурного. Я открыл ближайший к Васиному рабочему месту шкаф. Там на одной из полок стояли несколько металлических кружек, банка растворимого кофе, сахар-рафинад в пачке, пачка индийского чая, банка сгущёнки. Вот, Вася запасливый.

Только чайника я нигде не видел. Пока я оглядывался по сторонам, Настя начала отходить от шока. От поисков чайника меня отвлекли громкие всхлипывания вперемешку с икотой.

Я оглянулся на неё. Глаза её наполнились слезами, она хотела что-то сказать, но не могла найти нужных слов.

— Он… Как… Почему?.. — только и повторяла она.

— Тихо, тихо, тихо, — начал я успокаивать её. — Сейчас чайник найдём, водички попьём.

У Насти началась истерика. Её душили рыдания. Она расходилась всё громче и громче. Надо было что-то делать, чтобы она в горячке не наговорила своему начальнику лишнего.

Я подхватил её под локоть и поволок на улицу. Потемкин понял меня и помог вывести её. Я схватил пригоршню снега и приложил ей ко лбу. Потом прикладывал снег к вискам. Девушка начала приходить в себя. Я вложил ей в руки снега и посоветовал приложить к щекам.

Влад закурил и, нервно переминаясь с ноги на ногу, молча ждал рядом, пока Настя продышится.

— Ну, ты как? — спросил я девушку.

— Нормально, — пробормотала она.

— Контролируешь себя? — уточнил я.

Она кивнула головой.

— Приглядывай за ней, — попросил я Потёмкина. — Пойду посмотрю, что там. И не думайте сейчас ничего предпринимать. Любое решение должно приниматься на трезвую и холодную голову.

Потемкин кивнул. Я пошёл к кабинету. Навстречу мне шел главный контролер. Он попрощался со мной кивком головы. Я подошёл к кабинету. Денег на полу не было.

Никифоровна и Вася стояли тут же.

— Богдан Адамович, что, ревизия окончена? — спросил я. — Завтра не надо с утра приходить?

— Не надо, — проворчал Цушко, кладя у всех на виду на стол обещанную мне десятку.

Что это он перестал шифроваться? Решил, что мы и так уже видели ВСЁ? Вид у него был усталый и какой-то болезненный.

— По домам? — спросил я, забирая десятку.

Цушко мне в ответ только махнул рукой в сторону двери и обессилено опустился в своё кресло.

Да. Воровство работа вредная. Нервная.

— А мне на фасовку завтра приходить? — решил уточнить я.

— Приходи, — ответил заведующий.

Я взглянул на Никифоровну. Она стояла, покачиваясь взад-вперёд, заложив руки за спину, глядя в пол и поджав губы. Я так и не понял, что означает эта её поза.

Я попрощался со всеми и поспешил домой. Гастроном закрывается в семь, я ещё успею купить бисквитно-кремовый тортик с белковым кремом. Как же я любил его в детстве!

Мне не удалось пообедать сегодня, и я с голодухи чуть не бегом добрался до магазина.

Сходу подошёл к прилавку с тортами. Если здесь не будет моего любимого торта, придётся идти в булочную. Или фиг с ним? Куплю здесь какой есть. Уж больно жрать охота.

Я не сразу, но нашёл глазами нужный торт, запомнил цену два рубля 38 копеек и пошёл на кассу пробивать.

Встал в очередь. Вечером народу в кассу выстроилось человек десять. На кассе сидела Нинка Кузнецова.