Ревизор: возвращение в СССР

— Я под таким впечатлением от вида бедного Мишки, что забыл про справку, — воскликнул я, изображая растерянного подростка. А то сейчас передумают меня выписывать.

— На, держи свою справку, — подала мне неказистую записку Марина. Ну, какая есть, главное, печать доктора стоит и ещё какой-то слабо читаемый треугольный штамп.

Я искренне поблагодарил Марину и попрощался.

На базу я с обеда, всё-таки, немного опоздал, хотя часть пути реально бежал, насколько хватило дыхалки.

Я с ходу присоединился к Насте и, когда вскоре мимо прошли Цушко с главным контролером, я с умным видом изображал кипучую деятельность, типа, я минут пятнадцать уже как на месте.

До конца дня мы медленно, но уверенно добрались до рублёвых товаров. Мы порядком устали и присели на стеллажи передохнуть. Я взял у Насти из рук список. До его конца оставалось ещё полторы страницы.

— Теоретически, мы могли бы за завтра проверить всё, что осталось. — сказал я, разглядывая оставшиеся позиции. — Но всё это не имеет никакого смысла.

— Здрасте. Это ещё почему? — с возмущением спросила Настя.

— Потому, что часть товара в мешках. А мешки мы не вскрываем, содержимое их не проверяем и не взвешиваем.

— А зачем их вскрывать и взвешивать? — недоумённо спросила она. — На этикетках же всё написано.

— Что мешает переклеить этикетки, или поменять их местами? Например, рис и перловку наощупь через мешок не различишь. Поменять этикетки местами и считайте свои мешки хоть усчитайся. Главное, крупы подороже сходятся. А до перловки черёд, может, и вообще никогда не дойдёт.

— Ну, ты наговоришь, — задумчиво сказала Настя.

— Да, ладно, ладно, — испугался я, что она начнёт проявлять в работе неосмотрительное рвение. — Раз такая проверка всех устраивает, то ладно. Не нам с тобой эту систему менять.

— Почему не нам? — спросила она серьёзно.

— Поэтому. И ещё потому, что не женское это дело, с кем-то или чем-то воевать.

— Ну, вот ещё. — она вздорно дёрнула головой.

— Гаврилина, ты где? — услышали мы мужской голос и тут же из-за стеллажей выглянул второй контролёр, парнишка лет так до тридцати, светло-русый, коротко стриженный, среднего роста, коренастый. — Ну что, всё пересчитали?

— Потёмкин, вот ты никогда не думал, какой профанацией мы тут занимаемся? — ответила ему Настя вопросом на вопрос.

— Ты чего, Гаврилина? Какой профанацией?

— Ну, вот, мы тут делаем вид, что что-то считаем, — раздражённо пояснила она.

— Что с тобой? — Потёмкин озабоченно смотрел на Настю, потом перевёл взгляд на меня.

— Устала может, — пожал я плечами. — Или голодная.

— Ничего я не устала, — возмутилась девушка. — Я говорю про то, что в нашей работе нет никакого смысла.

— Ну, что ты, Гаврилина, у нас замечательная работа, — возразил ей Потёмкин.

— И правда, — поддакнул я. — Ездите по разным местам, кошмарите рабочий люд, сами ни за что не отвечаете, ничем не рискуете. Везде вас как дорогих гостей встречают, и накормят, и напоят, и с собой презентов дадут. Мечта, а не работа.

Потёмкин повернулся ко мне и уставился в упор.

— Я не понял, — с вызовом заговорил он, делая шаг в мою сторону, — это ты сейчас кому это говоришь? И кто ты такой, чтобы говорить так? Тебе сколько лет? Молоко еще на губах не обсохло, а взрослых учит, как жить.

— Хватит, Влад! — прикрикнула Настя на Потёмкина. — И Павел прав насчёт нас.

Потёмкин сделал вид, что коллега его интересует гораздо больше, чем я, отвернулся от меня, взял Настю под локоток, развернул и повёл от меня прочь, что-то втирая на ходу.

Настя ещё слишком молода, с обострённым чувством справедливости. Зря я её накрутил. Начнёт ещё правду искать и тёплого местечка лишится. Будем надеяться, Потёмкин убедит её и дальше плыть спокойно по течению.

Я пошёл в сторону кабинета Цушко. Там уже стоял Вася-негр. С его слов заведующий с главным контролером закрылись в кабинете.

Подошла Никифоровна.

— Парни, машина была с товаром после обеда. Я приняла, но водитель торопился, вон, у входа всё свалил. Надо по местам всё разложить.

— Ревизия же, — возразил я. — Наверное, нельзя смешивать снятые в начале ревизии остатки и новые поступления?

— Не умничай, — буркнула Никифоровна, постучала в дверь кабинета и не дожидаясь ответа, распахнула её.

В кабинете глава проверяющей комиссии укладывал деньги в свою рабочую папку на молнии. Много денег. Когда дверь открылась, он вздрогнул от неожиданности. Поворачиваясь к нам, он взмахнул рукой с открытой папкой и все купюры вылетели из неё, взлетели высоко в воздух и медленно падали, устилая собой пол кабинета и стол Цушко.

Надо отдать должное и Цушко, и контролёру, ни один мускул не дрогнул на их лицах. Спокойно, деловито, как ни в чём ни бывало, они начали собирать купюры. Никифоровна присоединилась к ним. Мы с Васей наблюдали весь этот сюр, стоя в дверях. Вася хотел было присоединиться к ним, но я остановил его. Пусть сами собирают своё бабло. Подошли Настя и Потёмкин.

— Что здесь происходит? — тихо спросил меня он.

— Деньги собирают, — также тихо ответил я, пожав плечами.

Надо было видеть офигевшие лица Насти и Влада. Я не удержался и тихо усмехнулся.