Конечно, у трудящихся не было опыта управления, но это нас не пугает. Перед победившим пролетариатом открылась земля, ныне ставшая общенародным достоянием, и он сумеет организовать новое производство и потребление на социалистических принципах. Раньше весь человеческий ум, весь его гений творил только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого необходимого - просвещения и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуатации. Мы это знаем, - и разве во имя этой величайшей исторической задачи не стоит работать, не стоит отдать всех сил? И трудящиеся совершат эту титаническую историческую работу, ибо в них заложены дремлющие великие силы революции, возрождения и обновления.
Мы уже не одиноки. За последние дни произошли знаменательные события не только на Украине и Дону, не только в царстве наших Калединых и Керенских, но и в Западной Европе. Вы уже знакомы с телеграммами о положении революции в Германии. Огненные языки революционной стихии вспыхивают все сильнее и сильнее над всем прогнившим мировым старым строем. Это не было теорией, отвлеченной от жизни, не было фантазией кабинетных людей, что мы, создав Советскую власть, вызвали к жизни такие же попытки и в других странах. Ибо, повторяю, иного выхода у трудящихся из этой кровавой бойни не было. Ныне эти попытки уже осуществляются в прочные завоевания международной революции.
Приветствуя вас, я призываю вас к строительству этого нового здания. Вы разойдетесь по местам и приложите все силы к организации, закреплению нашей величайшей победы. (Делегаты встают и бурными аплодисментами приветствуют товарища Ленина.)
СМЕХ СКВОЗЬ СЛЕЗЫ. САТИРА РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХИ
227. Н. Тагамлицкий. Большевистская агитация («Ростовская Речь»)
8 ноября 1917 г.
(Из письма одного гражданина) Вчера по улицам один Я без оружия влачился;
И вдруг какой-то господин Передо мною появился.
- Постой, ты кто такой? Буржуй?
- А вы?
- А ну, поговори-ка!
Ты за правительство?
- Вуй, вуй! -
Кивнув, я зафранцузил дико...
К лицу внезапно моему Сей господин тогда нагнулся И кулаком своим к нему Неделикатно прикоснулся...
Я был, конечно, удивлен.
Меня «в пенснэ» ударил он,
И вспухли вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы... Потом мне по уху дал он,
И их наполнил шум и звон.
И внял я неба содроганье, -И адский демонов полет,
И петроградское восстанье,
И усмирявший пулемет...
А в это время мой злодей Вел пропаганду неуклонно:
Тот факт, что весь я из костей,
Он мне доказывал резонно.
Он агитировал, спеша,
Мне преспокойно душу вынул И в дырку, где была душа, -Программу партии водвинул...
Ну, словом, раньше, чем пристал Я к Петроградскому Совету, -Я бинт и корпий испытал И скорой помощи карету...
Списал
Николай Тагамлицкий 405
228. Маленький фельетон. На «узелки» («Бердянская Жизнь»)
18 ноября 1917 г.
«Верховное командование временно поручено большевиками ген[ералу] Бонч-Бруевичу, бывшему при старом режиме ярым противником левых течений».
Спорили Ленин с Троцким...
Конечно:
«Милые бранятся - только тешатся».
Но... все-таки спорили.
И не «по прямому поводу», а так, обыкновенно.
Дело шло о новом главнокомандующем.
Троцкий отстаивал милого его сердцу прапора Крыленка.
А Ленин возражал: