Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

Совсем недавно Каутский напомнил в «Leipziger Volkszeitung», что диктатура, необходимая для основания социалистического общества, должна быть диктатурой большинства. За Смольным большинства нет, и это должно было бы заставить задуматься его деятелей.

Их диктатура представляет собой не диктатуру трудящегося населения, а диктатуру одной части его, диктатуру группы. И именно потому им приходится все более и более учащать употребление террористических средств.

Употребление этих средств есть признак шаткости положения, а вовсе не признак силы. И уж во всяком случае ни социализм вообще, ни марксизм, в частности, тут совершенно не при чем.

Тактика Смольного есть тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто тактика Нечаева.

Курьезное совпадение. По свидетельству М.П. Драгоманова, который сам пережил эпоху нечаевщины, Нечаев распространял среди учащейся молодежи весть, что в Западной Европе 2000000 интернационалистов готовы восстать и поддержать социальную революцию в России.

Читателю известно, что теперь у нас распространяется в рабочей среде столь же мало основательная весть о готовности западноевропейского пролетариата поддержать русскую социальную революцию. Это все та же метода, только применяемая в гораздо более широких размерах. Я вовсе не хочу сказать, что метода эта всегда применяется в целях сознательного обмана.

Далеко нет. Я думаю, что самообмана тут гораздо больше. И к нему склонялись не только большевики. Ребячески преувеличенные надежды на Запад питал сам И.Г. Церетели, этот, довольно, впрочем, тусклый, «Свет Азии». И не Чхеидзе ли принадлежит замечательная своей неумностью фраза: «С немцами мы переговорим!»

Гражд. В. Чернов утверждает в «Деле Народа», что большевики - мои дети.

Это напомнило мне, как Виктор Адлер говаривал мне полушутя, полусерьезно: «Ленин - ваш сын». Я отвечал ему на это: «Если сын, то, очевидно, незаконный». Я до сих пор думаю, что тактика большевиков представляет собою совершенно незаконный вывод из тех тактических положений, которые проповедовал я, опираясь на теорию Маркса-Энгельса.

Покойный Михайловский как-то заметил, что нельзя считать Дарвина, писавшего о борьбе за существование, ответственным за поступки «дарвиненка», который во имя теории великого натуралиста выскакивает на улицу и хватает прохожих за шиворот. Как думает гражд. Чернов, справедливо ли это замечание Михайловского? По-моему - да. А раз оно справедливо, то, - если позволите сравнить малое с большим, - нельзя и меня, как теоретика русского марксизма, делать ответственным за всякое нелепое или преступное действие всякого русского «марксёнка» или группы «марксят».

Откровенно говоря, я думаю, что мы будем гораздо ближе к истине, признав нынешних наших большевиков не моими детьми, а двоюродными братьями гражданина Чернова.

Недаром же его орган громко жаловался, несколько недель тому назад, на то, что большевики сделали важное похищение из сокровищницы черновской премудрости (преимущественно по аграрной части).

Наше Единство. (Пг.). № 14, 16. 11, 13 января 1918 г.; Плеханов Г.В. Год на Родине. Полн. собр. статей и речей. 1917-1918 гг. В 2 т.

Т. 2. Париж, 1921. С. 257-268.

226. Заключительное слово Председателя СНК В.И. Ленина перед закрытием III Всероссийского съезда Советов («Правда»)

18 января 1918 г.

Товарищи, перед закрытием Третьего съезда Советов ⁴⁰⁰ следует с полным беспристрастием установить ту историческую роль, которую сыграл этот

съезд в истории международной революции, в истории человечества. Можно сказать с неоспоримым основанием, что Третий съезд Советов открыл новую эпоху всемирной истории, и ныне, в условиях мировой революции, все значение этого съезда начинает сознаваться все более и более. Этот съезд, закрепивший организацию новой государственной власти, созданной Октябрьской революцией, наметил вехи грядущего социалистического строительства для всего мира, для трудящихся всех стран ⁴⁰¹.