Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

Они вообразили, будто, отказываясь признать безусловные тактические правила, я ослабил их позиции в борьбе с оппортунизмом Мильерана.

Прошли года. Вспыхнул нынешний всемирный военный пожар. Не желавшая войны Франция оказалась в таком положении, что в интересах не только французского пролетариата, но всего международного движения, ее социалисты должны были вступить в министерство национальной самообороны. Тогда некоторые мои французские друзья, может быть, сказали себе, что я был неправ, когда отвергал безусловные тактические принципы. А другие из них продолжали твердо держаться того убеждения, что, вступая в буржуазное министерство, социалист всегда изменяет себе и своей партии. Следуя этому убеждению, они восстали против своего вождя Геда, и, незаметно для себя, перешли на почву анархо-синдикализма. Но анархо-синдикализм есть низшая фаза развития социалистической мысли. Марксист, переходящий на почву анархо-синдикализма, опускается на менее высокий уровень. Приемы его борьбы становятся гораздо менее производительными. А этим неизбежно замедляется достижение им своей конечной цели. Только такой ценой и может быть куплено и покупается торжество догматизма в политике и тактике, т. е., все то же признание безусловных политических и тактических принципов.

Возьмем другой пример. Может ли социалист высказываться за войну? С точки зрения безусловных принципов - не может и не должен. С точки зрения этих принципов социалист имеет право признавать только один род войны: войну на «внутреннем фронте». Так до сих пор думают анархисты и анархо-синдикалисты (немногие исключения только подтверждают здесь общее правило). Наоборот, основатели научного социализма никогда не склонялись к безусловному отрицанию войны. Этот важный вопрос они тоже решали применительно к обстоятельствам места и времени, когда его решал и наш Чернышевский. Они понимали, что хотя внешние войны чаще всего задерживают развитие рабочего движения, но бывают такие случаи, когда они ускоряют его. В таких случаях пролетариат поступил бы несообразно со своими классовыми интересами, если бы отказался принять в войне энергичное и сознательное участие. В продолжении своей политической и литературной карьеры Маркс и Энгельс не один раз указывали рабочему классу на его военные задачи.

А вот более частый вопрос. Позволительно ли социалисту голосовать за военные кредиты? Многие социалистические головы до сих пор думают, что социалист, голосующий за военные кредиты, нарушает один из основных принципов своей тактики. У нас до падения старого порядка такого мнения держалось огромное большинство даже тех социалистов, которые были убеждены, что Россия непременно должна обороняться от напавшей на нее Германии, так как немецкая победа очень вредно повлияла бы на дальнейшие успехи русского пролетарского движения. Они говорили: «Надо вести войну...» И тут же прибавляли: «...но при этом надо голосовать против военных кредитов». Логики тут мало, а тактического догматизма хоть отбавляй.

С давних пор догматизм этого рода вызывает в моем воображении образ знаменитого в истории русского раскола протопопа Аввакума.

Человек чрезвычайно сильный и самоотверженный, Аввакум настойчиво звал своих последователей «умирать за азъ», даже не задаваясь вопросом о том, в какой мере нужен «азъ» для достижения целей, поставленных себе христианством. Он сжился с «азом», он сроднился с ним, и ему казалось, что с устранением «аза» рухнет и все православие.

Кто вращался в революционной среде, тот, наверное, встречал в ней множество лиц, подобных Аввакуму, хотя, разумеется, редко обладавших его железной энергией. Они тоже горячо отстаивали тот или другой «аз». И пока наше революционное движение вдохновлялось преимущественно учением Бакунина, до тех пор это было естественно. Представляя собою едва ли не самую главную разновидность утопического социализма времен упадка, бакунизм был очень богат неприкосновенными тактическими «азами».

Русская социал-демократия унаследовала от бакунизма весьма порядочную долю их. В 1906 году большевики, проповедовавшие бойкот Государственной Думы, выдвигали тот довод, что ее члены должны приносить присягу, а принесение присяги означает принятие ими на себя обязанности отстаивать существующий политический и общественный строй. Сторонники бойкота, рассуждавшие таким образом, не подозревали, что довод, выдвигавшийся ими, был одним из любимых коньков бакунистов в их борьбе против политической программы западной социал-демократии. Западная социал-демократия не могла не сознавать формальной правильности анархического довода. Однако она ни мало не смущалась им. В данном случае вся она, в полном своем составе, понимала, что формальные соображения должны умолкать всюду, где возвышают свой повелительный голос насущные требования живой жизни.