Революция и Гражданская война в России 1917—1922

Так, например, еще 25 мая 1918 года председатель Ижевского комитета РКП (б) Вятской губернии И. Д. Пастухов и секретарь Ф. Фокин сообщали в ЦК об активизации на заводе деятельности эсеров и анархистов, и что в силу этого влияние большевиков на рабочих падало, а эсеров и анархистов росло. Для спасения положения Ижевский партийный комитет просил прислать в Ижевск опытных партийных работников из Москвы[194]. Выслать в Ижевск партийных работников ЦК РКП(б) не смог, так как сходные просьбы содержались в десятках телеграмм, получаемых в Москве из всех областей страны. И уже 1 июня Ижевский комитет РКП б) повторяет свою просьбу, одновременно сообщая, что в Ижевске избран новый городской Совет, в котором большевики оказались в меньшинстве[195].

В заключение поставим вопрос, – а возможно ли было весной 1918 года создание не однопартийного, а коалиционного социалистического правительства? Да, это было возможно, и это показал краткий опыт коалиции с левыми эсерами. Возможен был и какой-то блок с некоторыми фракциями меньшевиков. Такие предложения исходили и от самих большевиков, но они были отвергнуты меньшевиками. Однако, по свидетельству бывшего меньшевика И. Майского, в ЦК партии меньшевиков эти предложения большевиков обсуждались и некоторые из меньшевиков были готовы их принять[196].

Самым серьезным препятствием к коалиции левых партий стал Брестский мир. Однако еще более серьезным препятствием этой коалиции стала экономическая политика большевиков. Сам Ленин не был принципиальным противником коалиции с меньшевиками и эсерами, поэтому опыт Русской революции в этом отношении он никогда не считал ни исключительным, ни обязательным. Уже в 1919 году в своем «Приветствии венгерским рабочим» по случаю социалистической революции в Венгрии Ленин писал: «Товарищи венгерские рабочие! Вы дали миру еще лучший образец, чем Советская Россия, тем, что сумели сразу объединить на платформе настоящей пролетарской диктатуры всех социалистов»[197]. В России этого сделать не удалось.

Как и следовало ожидать, различного рода мероприятия по организации продуктобмена, равно как и попытки закупки хлеба у крестьян за обесцененные денежные знаки, закончились явной неудачей, хотя закупочная цена и повышалась несколько раз, обесценение бумажных советских денег происходило гораздо быстрее. Между тем продовольственное положение в городах и в основных промышленных губерниях к началу мая 1918 года стало особенно тяжелым. По сравнению с апрелем подвоз и выдача хлеба в мае сократились почти вдвое. Во многих районах начинался настоящий голод.

Перед советским правительством открывались тогда два возможных пути для решения продовольственных проблем. Первый – был путем компромисса. Нужно было сделать уступку основной массе крестьянства и разрешить в стране, по крайней мере, относительную свободу торговли и обмена, что сразу же смягчило бы растущее в стране напряжение, успокоило крестьян и рабочих, ослабило межпартийную борьбу в Советах. Нельзя было забывать и старого правила русской деревни – «весенний день – год кормит». Главные усилия в деревне надо было направлять не на разжигание взаимных распрей и классовой борьбы, а на проведение весеннего сева, в том числе и на отошедших к крестьянам помещичьих землях.

Второй путь был путем насилия, путем диктатуры. Большевики знали, что хлеб в деревне есть. Они знали, что крестьяне прячут зерно, не желая отдавать его за квитанции или за бумажные деньги, да, конечно, это был мощный нажим со стороны крестьянства на молодое советское правительство, и лидеры крестьянства, то есть партии левых и правых эсеров, были уверены, что перед угрозой голода большевики будут вынуждены отступить.

Какой путь избрать?

В 1921 году в гораздо более трудной и сложной обстановке, при полной разрухе, при большем ожесточении крестьянства и при меньших возможностях для маневра, большевики избрали путь отступления и компромисса, путь НЭПа. Они разрешили относительную свободу торговли и заменили продразверстку продналогом. Тем самым они спасли советскую власть от гибели.