Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Конституционный вопрос в России может быть разрешен только творчески, опираясь на свой собственный исторический опыт и ментальную традицию. Задача, которую предстоит решить, — как совершить переход от самодержавной модели (не имеющей, кстати, аналогов в мире) к национальному конституционному государству — является беспрецедентной. Нигде в мире нам не удастся найти тех лекал, по которым можно выкроить мерку под российскую конституционную реформу. Успех русскому конституционализму могут принести только уникальные ответы, адекватные уникальности стоящих перед ним вызовов.

Глава 40. Конституционный театр начинается с уборки…

Станиславский полагал, что театр начинается с вешалки. Сейчас, рассуждая о «самодержавной конституции», много пишут о том, что конституция закрепляет за президентом слишком много полномочий и что якобы именно это приводит к злоупотреблению властью. Но на практике президент, как и вся исполнительная власть в целом, не столько опирается на закрепленные в конституции полномочия, сколько «добирает» недостающее, самостоятельно «прирезая» себе новые возможности на основании законов и подзаконных актов. За годы существования действующей конституции в ее вестибюле понастроили так много всякого рода неконституционных ларьков, что до «вешалки» можно уже просто не добраться. Поэтому конституционный театр в России должен начинаться с расчистки проходов, позволяющих добраться до вешалки…

Запрограммированный дефолт

При создании действующей конституции на концептуальном уровне были существенно смещены акценты с практической политической стороны в сторону декларативную. Увлекшись перечислением прав, создатели конституции очень мало внимания уделили конструкции самой государственной машины. Контуры организации власти были намечены пунктиром. Механизмы реализации базовых конституционных принципов не были прописаны, а в некоторых случаях, как мы видели, и сами принципы не были толком сформулированы. Многие детали, имеющие принципиальное конституционное значение, были отданы фактически на откуп «законодателю», который «прописывал» их в конституционных законах, ориентируясь зачастую на политическую конъюнктуру больше, чем на саму конституцию.

Эти малозаметные «конституционные прорехи», кажущиеся несущественными, обнаружили себя как серьезный дефект в ходе эксплуатации «конституционного агрегата». В «рабочем режиме» все эти конституционные трещинки и заусенцы «поползли», разрывая конституционную ткань на части. В прореху, как в «черную дыру», стала проваливаться конституционная законность. Политическая реальность формируется сегодня не конституцией, не конституционными законами, а действиями отдельных лиц и целых организаций, которые находятся вне зоны конституционного контроля. На фоне многолетней конституционной дисфункции сформировалась неконституционная политическая практика, которая постепенно сложилась в устойчивую систему отношений, способную воспроизводить себя на постоянной основе бесконечно долго.

Реальные политические отношения в России сегодня зачастую не совпадают с их нормативным конституционным описанием. Поэтому изучение лишь одной нормативной модели лишено практического смысла, хотя и может представлять некий академический интерес. Реальная власть вытекает из дырявой конституционной трубы и утекает в подземный политический коллектор, где в темноте и сырости формируется мрачный облик современной российской государственности. Главной особенностью этой государственности является ее дуализм. Сначала внутри конституционной оболочки возникает некий плотный неконституционный узел, который со временем разрастается, пожирая вокруг себя все здоровые конституционные ткани. Со временем он превращается в «параллельное государство», способное уничтожить ту конституционную оболочку, внутри которой этот «паразит» развился. То, что гибель этой оболочки будет означать и его собственную гибель, эту опухоль, как и любую другую, не волнует.

В пораженной болезнью системе практически каждый конституционный принцип проявляется на практике как своя противоположность. Равенство перед законом сведено «на нет» селективной юстицией. Плюрализм вытесняется всеобщей монополизацией экономической и политической жизни. Разделение властей не работает ввиду полного отсутствия собственно власти у всех «разделяемых» ветвей. Светскость власти сводится на нет всепоглощающим «оцерковлением» политики. Федерализм стал дырявым рубищем, с трудом прикрывающим наготу очевидно унитарного государства. И поверх всего этого накладывается принципиальная несменяемость власти.