Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Принцип сменяемости власти также не нашел в конституции прямого отражения. Его можно вывести из положений пунктов 3 и 4 статьи 3 конституции, где указывается, что «высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» и что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Этого, однако, совершенно недостаточно для определения полного содержания столь важного конституционного принципа. Тем более только через этот принцип и можно установить, что следует понимать под «присвоением власти». Все условности и недостатки в определении принципа сменяемости власти обнаружились сразу же, как в практической плоскости был поставлен вопрос о возможности «третьего президентского срока».

Таким образом, широко распространенное представление о том, что текст российской конституции идеален, а плохо лишь конституционное правоприменение, не совсем корректно. Уже в самом тексте действующей конституции достаточно много изъянов, коллизий и упущений, многие из которых оказывают на развитие конституционализма в России весьма негативное влияние. Естественно, что если в фундаменте здания есть разлом, то и стены этого здания рано или поздно покроются трещинами.

Глава 42. Конституирующие принципы русского конституционализма

Мы привыкли к мысли, что Россия — это «молодая демократия», и поэтому склонны списывать многие проблемы ее конституционного развития на «подростковый возраст». Между тем молодая была не молода: русскому конституционализму (как идеологии) насчитывается почти два столетия. Срок вполне достаточный для того, чтобы продвинуться хотя бы в уяснении основных понятий. Этого, однако, не произошло. Да и в целом конституционная проблематика не пользуется в России популярностью.

Я писал выше о трансплантации конституционных ценностей. По всей видимости, дело обстоит даже сложнее — не в том суть, что конституционные идеи пересадили на чужую землю, а в том, что их пересадили во враждебную конституционализму почву. По всей видимости, есть что-то в русской почве, что препятствует нормальному росту посеянных в ней когда-то конституционных зерен. Поэтому прежде чем переходить к обсуждению деталей конституционного плана, надо еще более пристально присмотреться к той культурной площадке, на которой предстоит возвести здание русского конституционализма.

Что формирует тот строй мыслей, который является предпосылкой и условием возникновения строя конституционного? Обычно предметом тщательного исследования являются конституционные принципы, то есть те базовые парадигмы общественно-политического устройства, которые обеспечивают поддержание конституционного порядка в противовес традиционному, или, выражаясь более привычным для русского человека языком, «понятийному» порядку: сменяемость власти, политический плюрализм, разделение властей, независимость суда и так далее.

Но помимо конституционных принципов есть нечто более важное — конституирующие принципы, то, что расположено одним уровнем глубже и что формирует в общественном сознании потребность в конституционном порядке. Конституирующие принципы и задают тот конституционный строй мысли, который делает неизбежным появление рано или поздно конституционного строя общества. В России главная проблема — это пробел конституционной мысли, и его устранение является стратегической Задачей русского конституционализма. Конституция работает лишь там, где имеется соответствующий общественный запрос и где сформировалась конституционная потребность.

Как это ни парадоксально, но основные конституирующие принципы, форматирующие общественное сознание и обеспечивающие конституционный спрос, до банальности просты и хорошо известны в России. Для того чтобы их назвать, достаточно вспомнить, что конституция — это изнанка революции, ее обратная сторона. Только при этом надо иметь в виду, что настоящая революция не имеет ничего общего с анархией и хаосом, хотя и то и другое может неизбежно сопутствовать ей.

Революция — это рациональное переосмысление общественной жизни, являющееся следствием отказа от ее традиционного (опять-таки — «понятийного») восприятия. Именно поэтому настоящие революции — это исключительно атрибут Нового времени. Все бесчисленные бунты, перевороты и восстания, которые случались до этого, нельзя рассматривать как революции в точном смысле этого слова. Действительная революция есть только там, где проявляет себя не разрушительная, а организующая сила. Причем не просто организующая, а организующая общественную жизнь на рациональных, осмысленных началах (что не исключает заблуждений, так как мысль, конечно, не всегда движется в правильном направлении, особенно на первых шагах).