Революция Карла. 1917

Карл не хотел возвращаться к своей старой жизни, но видеть слезы Клары и быть их первопричиной – он просто не мог. Под давлением слабой женщины, сильный мужчина должен поддаться.

Было решено, что им нужно уезжать. В четверг они должны встретиться уже на вокзале, поскольку Карлу нужно было завершить некие дела, и поезд увезет подальше из бушующего города. Клара не хотела его отпускать, но новый Карл был непреклонен и ей пришлось уступить. Хотя ее сердце чувствовало, что это решение может быть фатальным.

25 октября 1917 погода в Петрограде была препакостная.

Эта погода знакома каждому жителю этого города. Серое, пыльное небо, простирающееся прямо до горизонта, словно кусками грязной ваты закрывает утренний свет. Создается впечатление, что это навсегда, что всегда было именно так, и никак по-другому. Что солнце, это чья-то старая выдумка, сказка славянских времен. Это Петроград. Это его небо.

Мокрый, мерзкий, мелкий, моросящий дождь раздражал лицо города и всех его жителей. Подстегиваемый северным ветром, он все яростнее вбивался в гранитные стены Петрограда и кожаные и холщовые плащи и куртки прохожих. Температура близкая к нулю, не улучшая ситуацию. Холод не сильный, но из-за влажности, пробирающий до костей, пережёвывающий тебя и выплевывающий обратно, на мостовую.

Клара сидела у окна и смотрела на два билета, что лежали на деревянном кухонном столике. В ее глазах, в каком-то странном, и даже пугающем, состоянии слились страх и надежда. Будто перед ней лежали отнюдь не билеты, а заряженный пистолет. И ей было страшно взять его и, нажав на курок, лишить кого-то жизни, кого-то очень особенного. Но она понимала, что если она этого не сделает, то жизни лишится сама.

Чемодан уже был собран и стоял у входной двери.

Клара в последний раз окинула глазами маленькую кухоньку в их с Карлом съемной квартире. Именно здесь зарождались «они». Именно здесь «они» расцвели и заблагоухали. Но точно не здесь они встретят свой конец. Она сделала глубокий и очень тяжелый выдох, вспоминая обо всем, что здесь происходило. Дрожащей рукой Клара взяла билеты и направилась к выходу. Выставив чемодан на площадку в парадной, она закрыла дверь на замок, в последний раз провернув изогнутый ключ три раза влево. Клара оперлась головой о дверь и сделала второй глубокий и тяжелый выдох. Она вспоминала, как впервые подошла к этой двери. Как неуклюже Карл открывал е, в первый раз. Но боже! Как это было мило, как он тогда волновался. Как долго она привыкала приходиться сюда и называть эту маленькую квартирку – домом. И как тяжело ей сейчас покидать это место, понимая, что больше сюда она уже не вернется.

Клара нагнулась и засунула ключ в щель, которую давным-давно прогрызли муравьи. Так велел сделать хозяин квартиры, которому было лень приезжать за ключами.

Она спустилась по лестнице вниз, и эхо от ее каблучков в последний раз разлетелось по этому дому.

– Прощай… – холодно шепнул ее дрожащий голос.

Внизу Клару уже ждал извозчик, который был прислан сюда «состоятельным господином».

Без лишних слов Клара отдала мужичку чемодан, и сама, без его помощи, залезла в карету. Она аккуратно устроилась и сняла свою шляпу, оголив свое мертвенно-бледное лицо. Настолько пугающее, что извозчик даже ойкнул, когда взглянул на нее. После чего всю оставшуюся поездку не издавал ни звука.

Карета тронулась.

Клара сидела, не шевелясь, и смотрела, как завороженная, лишь в одну точку. Она даже не повернулась к окну, чтобы в последний раз взглянуть на свой любимый город, который она покинет уже навсегда всего через несколько часов. Чтобы понаблюдать за его забавными жителями, которые были порой очень добры к ней. Чтобы проводить взглядом свои любимые улочки, по которым, вечерами, она любила прогуливаться с Карлом, обсуждая все на свете, все, что только взбредет ей в голову. А он тихо и послушно шел рядом, внимательно слушая каждое ее слово. Каждое.

В ее голове сейчас не всплывали воспоминания, не возникали картинки, лишь раздавался оглушительный вопль. Но кто кричал, что кричал – она не могла разобрать. Этот вопль, пугающий ее до белены, не давал себя заглушить никаким воспоминаниям.

А город в это тихое утро, пока скрытое за серым небом, солнце еще не встало, затаил свое дыхание в преддверии колоссальных событий, которые должны были изменить все. Петроград притаился, и тихонько смотрел вслед карете, что одиноко катилась по узким улочкам.

Городу было страшно. Он чуял беду.

Карета резко остановилась. Извозчик молча достал ее чемодан из багажа и открыл ей дверь.

Клара впервые за поездку подняла свою голову и опустила тяжелые, молящие о помощи, глаза на извозчика. Тот, не выдержав взгляда, удалился из виду. Клара увидела вокзал. Элегантно, как умела только она, сошла с кареты и подняла свой чемодан. Ей было тяжело, но на душе было тяжелее.