Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо

Волшебник или ученый смотрит на зрителя слегка безумным взглядом и словно приглашает его в новый мир широким жестом руки. Исход эксперимента неясен, и вопрос, будет ли птица жить или умрет, остается открытым; драматическая картина ответа не дает. На полотне изображен момент наивысшего напряжения, которого художник добивается за счет контраста человеческих фигур. Джозеф Пристли, член Лунного общества и хороший знакомый Райта, утверждал во время публичной лекции в Уоррингтоне, что «истинная история напоминает эксперименты с воздушным насосом, машиной с охлаждением или электрической машиной, которые являют собой волю природы и Бога самой природы». Впрочем, не вполне понятно, что именно иллюстрирует данное полотно: неизбежность смерти или, если клапан в сосуде откроется, благословенность воздуха, данного нам Богом. Сам Райт страдал от жестокой астмы, вероятно в результате нервической меланхолии. Учитывая состояние его здоровья, появление на картине пары легких за стеклом становится особенно символичным. Отчаянное желание художника дышать и восторг от желанного вдоха придают картине особое напряжение, сулящее беду.

Впрочем, воздушный насос, изображенный на картине, представляет собой курьезную ошибку. Райт заимствовал конструкцию этого устройства у сэра Роберта Бойля, который был изобретателем так называемого пневматического двигателя, или попросту вакуумного насоса. Бойль впервые применил его в конце 1650-х годов. К моменту создания картины стеклянный сосуд насоса был заменен кожаной «тарелкой», на которой размещался стеклянный колпак. Однако Райт сохранил на полотне анахронизм в виде стеклянного купола. Для него этот образ был куда важнее, чем научная точность. Пустой шар или пузырь в то время служил символом бренности и обмана. Стеклянные шары, пустые сферы и мыльные пузыри были привычными элементами живописи в жанре ванитас[212]. Именно поэтому Райт испытывал необычайное душевное волнение, создавая машину-гибрид, в которой сочетался двойной насосный механизм XVIII века и стеклянный купол из предыдущего столетия. Изобразительный, научный и религиозный контексты всегда усиливают друг друга.

В качестве картины-компаньона можно вспомнить другое полотно Райта, законченное им двумя годами ранее, – «Философ, объясняющий модель Солнечной системы, в которой лампа замещает Солнце» (A Philosopher Giving that Lecture on the Orrery, in which a Lamp Is Put in the Place of the Sun). На этом холсте еще один странствующий лектор демонстрирует зрителям механическое устройство, при помощи которого отмечают движение Солнца и планет. Скрытый источник света освещает лица главных зрителей, при этом все остальное помещение погружено во мрак; кольца на инструменте изображены по всем законам геометрии, а лица, внимательно наблюдающие за экспериментом, напоминают планеты, освещенные мимолетным лучом солнца. Пожалуй, это одно из самых завораживающих изображений света знаний и изобретательского пыла, характерного для середины XVIII века.

Последовавшую серию из пяти картин начала 1770-х годов, включая такие работы, как «Мастерская кузнеца» (A Blacksmith’s Shop) и «Кузница. Вид снаружи» (An Iron Forge Viewed from Without), стали называть ноктюрнами во многом из-за того, что Райт постоянно играл на цветовом контрасте, стремясь подчеркнуть качество освещения. Впрочем, эти картины можно отнести и к индустриальным пейзажам, поскольку главный акцент в них сделан на промышленном труде и трудолюбии. Преданность делу отныне воспевается подобно дару Божьему.

На картине «Кузница. Вид снаружи» Райт изображает новое оборудование, стремясь подчеркнуть величие XVIII века. Кузнеца на картине можно сравнить с современным Вулканом, богом огня, которого часто изображали с кузнечным молотом в руках. В раскаленном добела куске металла, выкованном под навесом или в каком-то загоне, где размещаются ясли для скота, можно усмотреть образ младенца Иисуса Христа. Нередко встречается на полотнах, посвященных Рождеству Христову, и «огненное дитя» из одноименной поэмы Роберта Саутвелла. Свет всегда свят. В качестве подписи к картине как нельзя лучше подойдут слова из труда Уильяма Бекфорда «Фрагменты путешествия по Англии» (Fragments of an English Tour), изданного в 1779 году: «Слабый ветер, шелестевший в деревьях, соединяясь с журчанием воды и усиленный звуками кузни, гремел в моих ушах. Слева шаткий мост вел в заросли. Внутри помещения раскаленная печь, машины, ударяющие по огромным брускам докрасна раскаленного железа, которое время от времени выбрасывает во тьму снопы ярких бесчисленных искр». В этих строках появляются интонации и эмоции романтизма начала XIX века. Во Франции это направление уже переживало апофеоз.

28 Фригийский колпак