Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо

13 Отрезанное ухо

Сэр Роберт Уолпол отомстил Джону Гею с некоторым опозданием. В 1737 году первый министр выдвинул законопроект о театральной цензуре с целью ограничения свободы театральных постановок. Теперь все пьесы за 14 дней до премьеры следовало направлять на рассмотрение лорду-камергеру, который выполнял обязанности главного цензора. Разумеется, гнусные инсинуации на сцене в адрес Боба-Рвача тотчас прекратились. Акт о театральных лицензиях (Licensing Act) просуществовал вплоть до 1968 года, а значит, инициатива Уолпола оказала влияние не на одно поколение драматургов.

При этом любопытно, были ли намеки, порочащие репутацию Уолпола, обоснованными? Он всегда рьяно отстаивал свою позицию, обвиняя оппонентов в том, что они «псевдопатриоты, не имеющие ни чести, ни достоинства, чей антагонизм опирается лишь на зависть и злобу». Уолпол крепко держался за свое место в правительстве, не желая выпускать из рук бразды правления. Неудивительно, что были те, кто считал себя несправедливо обделенными и отлученными от власти. Разумеется, обидами дело не ограничивалось. Взятки в палате общин были явлением столь же обычным, что и заседания; довольно часто те, кто принимают законы, свято верят в то, что сами они стоят выше таких условностей.

Во времена Уолпола обычный подкуп был не редкостью, однако порой коррупция принимала и более изощренные формы. Предоставление пособий, распределение наград, назначение на должность, предложение синекуры – все это считалось приемлемым, если требовалось заручиться поддержкой того или иного члена парламента. Во времена, когда работа парламентариев не оплачивалась, грань между покровительством и взяточничеством была достаточно тонкой. Едва ли, имея в распоряжении лишь положенное ему жалованье, Уолпол сумел бы отстроить великолепный особняк Хоутон-холл[114]. Впрочем, злопыхателям стоит почитать Энтони Троллопа, чтобы убедиться, что те же ухищрения и приемы широко использовались и в 1860-х годах. В более скрытых формах они существуют и по сей день. Одной из главных наград власти являются деньги.

Но даже Роберт Уолпол, несмотря на все свое могущество и влияние, не мог подкупить палату общин целиком. Не у каждого человека есть цена. Многие парламентарии по-прежнему голосовали по совести, руководствуясь внутренними нравственными принципами. Ярким примером подобной независимости стали события 1733 года, когда Уолпол абсолютно неверно уловил настроения членов парламента. Он хотел избавить порт Лондона от множества проволочек, связанных с таможенным контролем и таможенниками, которые создавали немалые помехи для ведения торговли. Премьер-министр предложил размещать импортируемый табак на таможенном складе за символическую плату. Товары, предназначенные на реэкспорт, могли с лихвой компенсировать складские расходы, а за табак, ввезенный для внутреннего пользования, необходимо было дополнительно заплатить условный акцизный сбор в размере четырех пенсов за фунт. Акцизный сбор предлагалось ввести и в отношении импортируемого вина. Такой способ позволял ускорить экспортную торговлю, сократить масштабы контрабанды и упростить работу таможенных служб в порту Лондона.

К несчастью, предложенный Уолполом законопроект приняли в штыки. Акцизный сбор сочли ненужным и возмутительным налогом на товары первой необходимости. Тонкости схемы просто проигнорировали или неправильно истолковали, и вот уже в воображении парламентариев возникла картинка, как целые толпы акцизных чиновников рыщут по стране в поисках нарушителей, не заплативших налоги. Противники Уолпола быстро пустили слух, что премьер-министр намеревается обложить акцизным сбором продукты питания и другие предметы первой необходимости, а значит, британские свободы падут на алтарь амбиций Уолпола, при этом страна будет развиваться по пути некоторых европейских государств, которые оказались зажатыми в тисках административного аппарата и придавлены неподъемным налоговым бременем. Чистокровные англичане рисковали уподобиться французским крестьянам.

В памфлете «Письмо члена парламента от городка на западе» (A Letter from a Member of Parliament for a Borough in the West) рассказывалось, как «маленькие листовки тысячами распространяли по Сити и всей стране, их вручали людям на улицах и дорогах, клали под дверь и забрасывали в окна; в них утверждалось, что акцизные чиновники намеревались (словно чужаки) захватить страну и поработить население…». Как и в большинстве случаев, начавшаяся паника была совершенно беспочвенной, однако произвела ощутимый эффект.