Революционер на паровом ходу

Площадь поразила Карла ещё сильнее. Она казалась вся запружена народом. В разных местах её появились шатры и трибуны. На трибунах один за другим сменяли друг друга ораторы, будто каждый из пришедших считал своим долгом высказаться. Что же творилось в шатрах, нельзя было узнать. По крайней мере, когда Карл попытался было удовлетворить своё любопытство, то вход ему преградил здоровяк, вежливо, но непреклонно объяснивший, что «не надо мешать людям». Что именно мешать и кому, он объяснить отказался. Просто «не надо мешать» и всё тут. Хорошо хоть не отгоняли тех, кто останавливался послушать ораторов.

– Правительство оторвалось от народа. Режим не замечает, как коррумпированные чиновники расхищают все блага, доставшиеся от пришельцев. Единицы богатеют, купаясь в роскоши, которая по праву должна принадлежать всему обществу, – тут оратор перевёл дух, и продолжил. – Это несправедливо, когда в обществе есть люди, которые в наш механизированный век не могут себе позволить даже самокат. Пора свергнуть эту власть и установить власть справедливую. А путь к справедливости лежит через экспроприацию…

– Простите, – не выдержал Карл. – Но, кажется, экспроприация означает… Вы что же – предлагаете отнимать?

Оратор окинул Карла взглядом поверх своих очков, затем поправил их и убеждённо ответил:

– Да, юноша. Отнять излишек несправедливо накопленных благ и разделить равномерно между всеми.

– Но, быть может, лучше просто произвести побольше новых благ? Так чтобы на всех хватило?

– Ах, юноша, как Вы наивны! – всплеснул руками оратор. – А не понимаете того, что блага не берутся сами. Эти самые блага, которыми пользуемся мы с Вами, да и все остальные, всё это производят рабочие. Всё общество должно низко поклониться им, но несправедливость в том, что рабочий человек нынче лишён подчас самого насущного. Потому нужно срочно обеспечить его этим насущным, и вот тогда он сможет трудиться более эффективно и обеспечить всё общество ещё большим количеством благ.

Раздались жидкие аплодисменты. Оратор снял цилиндр и поклонился публике. Карл отошёл. Речь казалась ему в общем логичной, но окончательно убеждён он не был. Всё-таки идея что-то у кого-то отнимать выглядела недостаточно миролюбивой, и прямо скажем черезчур агрессивной. И лично для него попахивала грабежом. А поддерживать грабёж он не желал, под каким бы красивым лозунгом его не подавали.

Побродив в толпе, Карл заметил, что большинство здесь вовсе не революционеры, а точно такие же, как он, зеваки. Они ходили, глазели на диковинное происшествие, какое не каждый день увидишь, тем паче в столице, слушали непонятные речи ораторов. В общем, бесцельно слонялись туда и сюда. В этой толпе бойко работали лоточники, продававшие калачи и пряники.

«Если подумать,» – заключил Карл через некоторое время. – «То всех революционеров здесь раз-два и обчёлся».

Это открытие неприятно кольнуло его. Ему стало жаль Розу, так много надежд возлагавшую на революцию. А между тем, оказывается, вожделенная революция никому не нужна.

Упав духом от столь неутешительных мыслей, он остановился возле группы, внимавшей очередному юному оратору, по виду даже не студенту, а скорее уж гимназисту:

– Товарищи! Мы сегодня, прямо здесь и сейчас, создаём новый мир. В котором все мы будем товарищи друг другу!… Эй, ты! Что ты услышал смешного?

Но Карл не владел собой, хохот сотрясал его:

– Молодой человек, – проговорил он, наконец. – Ах, молодой человек. Говорите, все будут товарищи друг другу? А Вы хоть знаете значение слова «товарищ»? Товарищ это заместитель! Надо знать смысл слов, прежде чем произносить их, молодой человек. А то у Вас выходит все будут друг другу заместители.

– Да, будут! – разгорячился юный оратор.

– Хотите сказать, любой будет замещать другого? – рассмеялся Карл. – Может и мужа для чужой жены заменит?

Но тут Карл подавился собственным смехом, потому что кто-то в толпе ловко двинул его локтём поддых. С него сбили шляпу, а вслед за ней и самого вытолкнули подальше. Кто-то шепнул ему при этом на ухо:

– Вали отсюда покуда цел, провокатор.

Хватая воздух ртом, Карл подобрал с земли шляпу, отряхнул её как мог, и поспешил отойти от агрессивной группы подальше.

«Такие грубые и необразованные люди,» – подумал он. – «Только позорят чистые идеалы революции. Но неужели здесь нет других?»

Уже из упрямства, равно как из любопытства, Карл принялся искать более дружелюбную публику. Нет смысла описывать эти поиски. Везде он находил примерно одно и то же. Ораторы говорили разное, каждый своё, но что их всех объединяло, так это нетерпимость к возражениям. Удручённый этим крайне неприятным открытием, Карл решился напоследок подойти к самой большой трибуне в центре площади.

«Уж если с краю царят такие никуда не годные настроения, то в центре и подавно,» – рассуждал он сам с собой. – «Однако, как нас учит наука, ради чистоты эксперимента проверить всё же нужно».