Реввоенсовет Республики (6 сентября 1918 г. / 28 августа 1923 г.)

«…Хочу сказать, — писал Александр Николаевич 22 января 1961 года, — что в 1935 г. я встречался с Вашим отцом — в Верхне-Уральске, правда, несколько раз на прогулках — вскоре вывезли, сперва Смилгу, а затем и меня.

Он не только нравился мне, он был уважаем большинством за то, что не терял способность ясно рассуждать и остроумно.

Он обладал не только даром речи, но и богатой логикой.

…Ваше письмо попало мне потому, что живу с 1954 г., как старший сын Надежды Кондратьевны (в тот год Емельяновы были реабилитированы и узнали о гибели старшего из братьев. — А. Н.), и мне было бы стыдно, если бы я умолчал о том, что знаю о Вашем отце. А главное что после того, как Вы его больше не видели.

Надеюсь то, что написал Вам, это не введет в уныние, а наоборот придаст Вам силы и бодрости. Скажите Вашей дочери, какими были ее дедушка, бабушка. Главное, пусть она станет такой же правдивой — умной».

Ивар Тенисович Смилга был расстрелян в феврале 1938 года, посмертно реабилитирован в канун 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Честное имя отважного революционера возвращено истории.

Ненароков А. П. ─

доктор исторических

наук

Смирнов Иван Никитич

Сведений в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1987) нет.

Иван Никитич Смирнов, московский большевик, родился в 1899 году. Много раз подвергался он арестам и ссылкам в царской России. Повод всегда был один — за активное участие в революционной работе. В автобиографии, опубликованной в середине 20-х годов энциклопедическим словарем Русского библиографического института Гранат, свои последние аресты он датировал 1913―1914 годами. Писал он об этом так: «В 1913 году мне удалось в Харькове объединить две существовавшие раздельно группы большевиков и меньшевиков. Работал я там до июля 1913 года. В Харьковскую организацию в то время вкрались два крупных провокатора… и я был там через полгода арестован. Меня послали в Нарымский край, причем за одно незначительное дело (демонстрация), в котором я участвовал, меня приговорили к 6-месячному тюремному заключению. По ошибке меня выпустили за тюремные ворота, и я скрылся, уехал в Красноярск. Когда я получил хорошие документы, я вернулся обратно в Москву.

В Москве, в начале европейской войны, вместе с группой товарищей попытался воссоздать организацию, проработал около полугода, был арестован… и выслан обратно в Нарымский край…

В Нарымском крае я прожил до 1916 года, когда был взят в царскую армию солдатом. Нарымские ссыльные, которых призвали в армию, обсудили, идти ли в армию или скрыться… Постановили идти в армию, с тем чтобы вести в ней агитацию против войны. В Нарыме был намечен комитет нашей будущей военной организации; я вошел в этот комитет. Немедленно по прибытии в Томск мы связались с местной организацией. На полученные из Москвы деньги и помощь мобилизованным ссыльным поставили в Томске подпольную типографию и приступили к работе… Во время Февральской революции я входил в исполком солдатских депутатов. В августе уехал в Москву, где по предложению Московского комитета и областного бюро центральной области образовал партийное книгоиздательство „Волна“». Смирнов заключал: «В общей сложности я в тюрьме просидел что-то около 6 лет, ни одной ссылки до конца не досидел, а в ссылках пробыл около 4 лет».[182]

Сегодня мы знаем, что в драматической судьбе одного из видных политических деятелей большевистской партии, героя гражданской войны И. Н. Смирнова эти результативные подсчеты оказались неточными и преждевременными. 1 января 1933 года он был арестован, и это пребывание в тюрьме стало для него последним. В обвинительном заключении выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде, проходившей 15―16 января 1935 года, ему инкриминировалось «создание троцкистско-зиновьевского объединенного террористического центра». В формуле обвинения утверждалось, что Смирнов признал свое участие в объединенном центре троцкистско-зиновьевского блока, личную связь с Л. Д. Троцким, встречи за границей с его сыном Л. Седовым, но категорически отрицал свое участие в террористической деятельности.[183] Но это не спасло его, как и других, от жестоких пыток и расстрела.