Режиссеры «Мосфильма»

Этой картине суждено было стать финальной в режиссерской биографии Кулешова. По возвращении в столицу он был назначен директором ВГИКа. Через год вступил в партию — должность обязывала. В 1946 году «понизился» до заместителя директора, а затем стал заведующим кафедрой режиссуры. Были планы новой постановки, но, как теперь говорят, проект «Инженер Сергеев» натолкнулся на начавшееся в 1947 году сокращение темпов кинопроизводства, вызванное и послевоенными финансовыми трудностями, и упоминавшимся уже нежеланием Главного Зрителя смотреть так много, как в 1930-е годы.

Незапуск фильма совсем не подорвал стремления Льва Владимировича продолжать заниматься режиссурой. Классик хотел ставить фильмы, боролся за это. Но оказалось, что орден и высокое положение в одном институте не имеют значения, когда речь заходит о новой постановке опального «формалиста». Доблестный труд в тылу — это хорошо, но власть ничего не забыла. Учить студентов киноязыку — это пожалуйста, но ставить фильмы больше не надо.

Да и о чем можно было делать кино в конце 1940-х годов?

О победе в войне в результате нанесения десяти сталинских ударов.

О превосходстве советской науки, культуры, искусства над наукой, культурой, искусством буржуазного мира.

О великих русских деятелях науки, культуры, искусства.

О борьбе за мир и происках поджигателей войны.

Быстро развеялись идеи 1945 года о смягчении режима после страшных военных потрясений. Все вернулось на круги своя. Только теперь вместо интернационализма — великодержавие. А вместо мировой революции — мировая система социализма с десятком стран-сателлитов.

Самое время углубиться в процесс обучения искусству монтажа.

К постановке фильмов создатель советской кинематографии не вернулся и в новые времена, когда властное людоедство сменилось немыслимым либерализмом. Впрочем, Лев Владимирович знавал свободу творчества едва ли не бόльшую — в 1920-е годы… Не то чтобы он устал от борьбы, от незаслуженных ярлыков и обвинений в несуществующих грехах. Хотел сделать картину под названием «Счастье мира». Не позволили.

И получилось, что последние полтора десятка отпущенных ему лет Кулешов пребывал в образе благородного отца, потомки которого разбрелись кто куда и забыли родителя.

Сюжет для Евгения Бауэра…

Когда в 1962 году в Париже, где прошла ретроспектива его фильмов, Льва Владимировича и Александру Сергеевну спросили, хотели бы они остаться во Франции, ответ последовал незамедлительно. Нет. Нам нравится Москва. Мы любим нашу квартиру в новом доме. А скоро совсем рядом откроют станцию метро.

Ее действительно открыли. «Университет» называется. Именно по ней зашагает и запоет юный обаятельный Никита Михалков:

Бывает все на свете хорошо, —
В чем дело, сразу не поймешь…

Кулешову надо было подводить итоги.

Советская кинематография создана.

Три великих фильма поставлены.

Не так уж мало.

А еще в 1961 году Сталинабаду вернут историческое имя Душанбе. Но улицы Кулешова нет и там.

А теперь можно снова вернуться на третий этаж Всесоюзного государственного института кинематографии. Но не на то место, где висят портреты классиков, а в дальнюю часть коридора, к кабинету советского кино, где есть боковая лестница, ведущая вниз и к проходу на учебную киностудию. И не в 1977 год, а, скажем, в 1980-й.

Недавний абитуриент, не ведавший о Кулешове, уже учится на третьем курсе и по заданию любимой преподавательницы написал две курсовые работы, Льву Владимировичу посвященные. Фрагменты одной из них через десятилетие будут опубликованы в статье о кинематографическом предвидении, а еще через 30 лет неожиданно обнаружатся в статье о «Великом утешителе», напечатанной в Википедии…

В 1980 году означенный студент взбегает по боковой лестнице по каким-то срочным делам и, повернув за угол, уже на своем этаже сталкивается лицом к лицу с высокой пожилой дамой. Конечно, извиняется и не сразу соображает, что перед ним — с копной огненно-рыжых волос — Александра Сергеевна Хохлова.

Знаменитостей во вгиковских пространствах можно было встретить ежедневно. Деловито шагали Сергей Герасимов с Тамарой Макаровой. Вальяжно шествовал Сергей Бондарчук об руку с Ириной Скобцевой. Широко улыбался Евгений Матвеев. Интеллигентно объяснял что-то Алексей Баталов…

Их появления воспринимались естественно. Люди, сделавшие так много для отечественного кино, передают опыт и знания подрастающему поколению. Пышные жгучие волосы возникшей неожиданно Хохловой как-то «не монтировались» со стенами тогдашнего ВГИКа. Она была из какого-то другого мира — таинственного, манящего и настолько далекого, что ассоциировать себя с ним даже в роли последователя как-то не получалось. Огненная прическа. Почти полная потеря зрения. (Кажется, на Александре Сергеевне были темные очки.) С этой дамой можно было только столкнуться. Просто встретиться и, почтительно раскланявшись, справиться о здоровье… Нет, это не про нее.