Резиновое сердце

Я взглянул на него, но ничего не сказал, думал, замолчит и уйдёт, но нет!

– Что, ты ей по возрасту не подошёл? Она девушка взрослая, опытная. Говорят, такие могут всяким штучкам научить! В смысле, в постели.

– Антонов, заткнись! – я вовсе не хотел с ним ссориться. Я хотел, чтобы он перестал говорить гадости об Арине. Но он не унимался.

– Давай, Гриха, колись! Вы успели с ней того? – и он пакостливо захихикал, сложив два пальца. – Или она до сих пор не дала?

В общем, я его избил. Устроил настоящую мясорубку: парень он был крупный, толстый, сильный, но я был быстрым и ловким, а на данный момент ещё нервным и злым.

Мне сказали потом, что меня оттаскивали несколько человек, включая учителя физкультуры. Антонова увезли на скорой, что-то я ему повредил, но, думаю, не настолько сильно, как потом это представили его родители. Мне тоже досталось, но не очень. Во всяком случае, меня в больницу не отправили, медсестра обработала ссадины и доставила меня в кабинет директора. Там уже собрался целый консилиум: сама Ангелина Ефимовна, стрекоза, Анна Михайловна (завуч по соцвопросам), Ирина Петровна (моя классная). Они сидели за столом, директриса говорила по телефону; я вошёл и встал около дверей.

– Гриша, что с тобой происходит? – положив трубку, спросила она. – За что ты избил Дениса?

– Потому что он подонок, – хрипло сказал я.

– И поэтому его надо было так избивать?

– А как ещё поступать с подонками?

– Нет, Ангелина Ефимовна, – встрепенулась стрекоза.– Посмотрите, что за наглость! Он же ни капельки не жалеет о том, что сделал! Баженов! Ты раскаиваешься в содеянном?

Для моих ушей её «содеянное» прозвучало более чем нелепо, а нервы были на пределе, поэтому я не удержался и хмыкнул.

– Вот, вы видите! – заверещала она. – Он ещё и смеётся! Исключать, немедленно исключать!

– Успокойтесь, Маргарита Андреевна, сначала нужно во всём разобраться! – сказала Ирина Петровна.

– Гриша, я позвонила твоим родителям, они сейчас приедут и заберут тебя домой. Родители Антонова уже едут в больницу. Думаю, тебе надо приготовиться к худшему: они наверняка напишут заявление в милицию, а поскольку тебе уже исполнилось восемнадцать, школу ты можешь закончить за решёткой, – вздохнув, сказала директриса.

– Какой позор! Какой позор для школы!

– Успокойтесь, Маргарита Андреевна! Прекратите истерику! – сказала Анна Михайловна. – Мы ничего не знаем о мотивах этого поступка, а Гриша сейчас слишком возбуждён, чтобы рассуждать разумно.

– Я могу рассуждать разумно, – сказал я. – Антонов – подонок, он говорит гадости о женщинах, и если бы он сказал ещё что-то, я бы его убил.

– Так, Григорий, помолчи! – возвысила голос Ангелина Ефимовна, и тут вошёл мой отец. Глянул мельком на меня и обратился к присутствующим:

– Здравствуйте, уважаемые дамы!

– Здравствуйте, Виктор Александрович! – ответила директриса. – Гриша может выйти, пока мы переговорим.

– Да, конечно, – он протянул мне ключи. – Сядь в машину и жди меня.

Так я и сделал. Уж не знаю, о чём они говорили, но пришёл он довольно быстро, и мы поехали домой. Так я думал. Оказалось, что нет. Мы прямиком направились в больницу к Антонову.

– Так. Я не знаю, что с тобой творится, но ставить крест на твоём будущем я тебе не позволю. Сейчас ты пойдёшь и извинишься перед родителями Антонова, а понадобится – и перед самим Денисом…

– Не буду.

– Будешь, – он даже не притормозил. – Это не обсуждается. Со своей стороны я сделаю всё возможное, но просить прощения будешь ты.

– Нет.

– Да! – рявкнул он. – Да, чёрт возьми! Ты извинишься перед родителями за то, что чуть не искалечил их единственного сына!

– Подонка. Он подонок и мерзавец. И я поступил правильно, – упрямо сказал я.

– У каждого подонка есть мать! И ты должен помнить об этом каждый раз, когда надумаешь вершить правосудие. И пусть это послужит тебе уроком на будущее!

– Перед матерью извинюсь, а перед этим гадом – не буду!

– Вылезай, приехали!

Мы без труда нашли «травму», папа узнал в регистратуре, где пострадавший Антонов, и мы пошли к кабинету диагностики. На лавочке сидели мужчина с женщиной.

– Илья Сергеевич? Наталья Антоновна? – сказал отец.

Мужчина встал, и они поздоровались за руку. Женщина, невысокая и худенькая, в которой я узнал мать Антонова, кивнула головой.

– Я Виктор Александрович Баженов, отец Григория. Он хочет вам что-то сказать. Со своей стороны приношу вам извинения и обещаю сделать всё от меня зависящее, чтобы ваш сын поправился. Я оплачу любое лечение.

Сказав, он отошёл в сторону, оставив меня одного. Мать смотрела на меня чёрными, ненавидящими глазами, отец – пожалуй, даже с интересом.

Я откашлялся. Они ждали.

– Я хочу извиниться перед вами, – выдавил я из себя. – Простите.

– Извиняется он! – прошипела мать. – Что нам от твоих извинений! У Дениса может быть сотрясение мозга! – губы её затряслись, и она замолчала.

«Ну, это вряд ли! – подумал я. – С таким черепом, как у него…»

– Из-за чего вы подрались? – спросил отец. – Я вижу, тебе тоже досталось?

– Досталось ему! – возмутилась мать.

– Это наше дело, – сказал я. – Я действительно сожалею, что так получилось, но…