Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Училка идет! — раздался вдруг голос Сомова где-то за Генкиной спиной. Все, даже Генка, повернули головы и посмотрели на Сома. Он, как обычно, был одет во все черное — черные туфли, черные джинсы, черная рубашка (которую он иногда менял на свою знаменитую футболку); Сомов одевался так всегда, но сейчас это стало почему-то особенно заметно. Сочетание черного с бледностью лица, светлыми прямыми волосами и горящими глазами делало Сома похожим на падшего ангела.

— Что ты сказал? — враждебно переспросил Мамай.

— Училка идет, — повторил Сом так же враждебно.

Где-то полминуты они молча и тяжело смотрели друг на друга. Класс гудел и копошился, как обычно, учительницы все не было, свита Мамая как-то померкла и потускнела, и они с Сомом словно бы остались один на один. Мамай смотрел с тупой ненавистью, а во взгляде Сомова кричало презрение. Сом явно видел всю сцену, и ему стало противно; в то же время Сом, даже если бы и хотел, не мог защитить Генку. Его авторитета едва хватало, чтобы отстоять себя.

Сом смотрел на Мамая, как на дворнягу, и Мамай бесился все больше. Формально поводов для драки между ними не было, но на этих улицах месили в говно и за случайный взгляд.

— Ну и где эта твоя училка? — спросил наконец Кича.

В следующую секунду в класс вошла учительница, и тут же прозвенел звонок на урок.

После алгебры в расписании стояло две физкультуры.

Переменка перед первым из этих уроков сопровождалась возней, мычанием, визгом и реликтовыми криками. Перед физрой (как спокон веку называли этот предмет ученики) всегда было шумно — оба противоположных пола, возраста бурного полового созревания, вынуждены были, из-за ремонта в раздевалках, переодеваться (а значит раздеваться) в одном классе. Конечно, каждому хотелось разглядеть цвет нижнего белья предмета тайных вожделений, а потом победоносно объявить о нем во всеуслышание. Закончилось все, как обычно — девочки, оставив всякую надежду переодеться незаметно и без шума, просто выперли из класса всех парней, и, лишь закрывшись, спокойно переоделись. Парни бурно негодовали.

Переодевшись, пестрая многоголосая орда в разноцветных спортивных костюмах высыпала на улицу — в связи с теплой погодой, физра проводилась на свежем воздухе. На спортивной площадке детей уже ждал физрук Николай Павлович — он стоял возле турников в своем зеленом спортивном костюме и торопливо докуривал сигарету, надеясь, что никто этого не заметит. Сегодня ему предстояло вести урок у всего класса, так как Светлана Федоровна — физручка девочек — легла в больницу с язвой. Все сходилось во мнении, что с сибирской, потому что Светлана Федоровна внешне напоминала крупную рогатую скотину. Прошло около десяти минут, прежде чем все собрались и построились. Начался урок. Настроение у класса было предельно ироническое, и виной тому, как обычно, был физрук Николай Павлович, по прозвищу Винни-Пух.

Казалось бы, Винни-Пуха должны уважать. Его внешний вид этому способствовал — высокий рост, широкие плечи, седые командирские усы, седая же шевелюра и волевой подбородок. Плюс рычащий голос и взгляд исподлобья. Поначалу, быть может, его и уважали, но потом по школе поползли слухи, игнорировать которые было невозможно. Начали все девочки, неоднократно замечающие, что Винни-Пух их лапает под видом помощи при выполнении физических упражнений. Кроме того, Винни-Пух не стеснялся появляться в женской раздевалке в самые неподходящие моменты, вроде бы считая, что девочки уже переоделись. А еще было точно известно, что из предыдущей школы его выперли; насчет того, почему это случилось, ходило множество разнообразнейших легенд.

Одна легенда гласила, что Винни-Пуха застали за мастурбацией. Говорили, что он провертел дырочку из мужской раздевалки в женскую, и, подглядывая за девочками, предавался одинокому пороку, пока кто-то не зашел в самый момент истины. Еще рассказывали, будто у Винни-Пуха когда-то была привычка швырять баскетбольным мячом в непонравившихся учеников. И вот однажды он попал этим мячом какому-то парню в голову и тот лег в больницу с сотрясением мозга. Об этом узнал старший брат пострадавшего и, прихватив двух друзей, нанес Винни-Пуху визит вежливости. Они завели педагога в туалет, долго били и топили в унитазе. С тех пор Винни-Пух в той школе не работал, а работал уже в этой, директор коей являлся (опять же по слухам) его, Винни-Пуха, собутыльником. Откуда появилась эта кличка — Винни-Пух — никто не знал. Она перекочевала вместе с Николаем Павловичем со старой школы.

Генка был искренне благодарен Винни-Пуху просто за то, что тот, такой вот, существует. Гена находил в Винни-Пухе оправдание своей слабости — если уж такого здорового физрука все презирают и издеваются над ним, как хотят, то чего тут говорить о нем, Генке, овечке среди волков? А ведь над Винни-Пухом действительно не стебался только ленивый. Друг, например, иногда открыто называл педагога на «ты», а Мамай сочинял про учителя похабные песенки и распевал их на уроке.