Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Саблежукова-а-а! — завизжала Нина Васильевна, и от вибрации треснули витрины в московских супермаркетах. — Мать в школу! Сегодня же! Саблежукова, учти, ты меня достала! Чаша переполнилась! Я терпела долго, но больше не собираюсь! Я поговорю с директором! На следующем педсовете будет поднят вопрос! — она успокоилась и сказала уже тише. — Тебя выгонят, Саблежукова. Это я тебе обещаю. У нас редко кого выгоняют, но тебя выгонят. Ни мать не поможет, никто, — она повернулась к охраннику, медленно стекающему в спецформу. — А о вас я доложу начальству.

— Нина Васильевна, вы так разнервничались, — тревожилась Юля, — может, водички…

— Смейся, Саблежукова, смейся. Посмотрим, кто посмеется последним. Я вижу, ты рюкзак прихватила, наверное опять думаешь смыться с уроков. У тебя, я так понимаю, свободная посещаемость: хочу — приду на урок, не хочу — не приду… Иди, Саблежукова, я тебя не держу. Только потом пеняй на себя.

И она ушла. Юля смотрела ей вслед, пока не поняла, что конвульсивно, до боли, сжимает кулаки. Длинные ногти впивались в мякоть ладоней.

Кто-то кричал ей в ухо. Она повернулась и увидела сопливо разъяренного охранника.

— Теперь меня уволят! — орал он. — Из-за тебя, коза!

Юля не реагировала. Теперь, когда Ведьма ее заметила, нужно было возвращаться в класс. Иначе ее и впрямь выгонят. Ведьма по-любому настучит директору.

Охранник все еще хныкал и возмущался.

— Пошел н-на хуй! — от души сказала Юля, — ничтожество… импотент сраный…

Ей хотелось, чтобы у парня остались комплексы. Охранник что-то орал, но она ушла, не оборачиваясь. Приходилось спешить. Юля не сомневалась, что Ведьма вот-вот наведается в их класс.

По пути Юля зашла в туалет. В крайней кабинке слева слышалось какое-то движение. Она подошла к зеркалу и стала разглядывать розу, нарисованную на нем помадой, ожидая, когда кабинка слева опустеет. Юля терпеть не могла, когда в туалете был кто-то еще.

Кабинка упрямо не пустела. Юля скорчила рожу хмурому двойнику в зеркале, отмечая, как же здесь накурено. Ну да, подумала она, в той кабинке кто-то курит, тем боле вытяжка рядом. Потом она поняла, что пахнет не табаком. Кто-то обнаглел до такой степени, что курил шмаль прямо в школьном сортире. Теперь она всерьез заинтересовалась, кто же сидит в той кабинке. Юля вдруг подумала, что из кабинки выйдет Ведьма. Было бы забавно.

Но из кабинки вышла не Ведьма, а Юлина одноклассница Ира Маховская. Секунд двадцать они смотрели друг на друга через треснутое зеркало. Ира, или, как ее называли, Маха, была глупой агрессивной блядью, склонной к мелированию, полноте и узкой облегающей одежде. Последние две склонности, вероятно, доставляли Махе кучу проблем — попробуйте-ка запихнуть несколько килограмм целлюлитной биомассы в джинсики, которые помещаются в пачке из-под сигарет! Как Махе удавалось такое чудо — Юля не знала. Оставалась также загадкой, как ее джинсы выдерживали такое надругательство над легкой промышленностью.

— Опа-а-аньки… — протянула Маха, ошалело лупая покрасневшими глазками, — кого я вижу… Соплежуйка!.. Ну привет, привет…

Юля резко обернулась.

— Слышь, ты, корова, — сказала она спокойно, — я тебя, по-моему, уже предупреждала… У тебя, конечно, жира больше, чем мозгов, но и до тебя должно бы уже дойти…

— Соплежуйка, тебе говорили, что ты похожа на гладильную доску?

— А тебе говорили, что ты похожа на кольцевой автобус?

— Соплежуйка, ты ж плоская! Посмотри на себя!

— Маха, с твоей точки зрения «плоская» — это когда грудь не теряется в жировых складках. В этих джинсах ты похожа на холодец в целлофановом пакете. Дотронешься до тебя — ты идешь волнами.

— Заляпай пасть, уродина! — заорала Маха. — Мало тебя пиздили?!!

— Кстати, — невозмутимо продолжала Юля. — Артур мне говорил, что у него на тебя не стоит. А он совсем не импотент, поверь мне на слово.

— Я тебя урою! — заревела Маха, но не сдвинулась с места. Все-таки она была одна.

— Хочешь, подарю тебе вибратор? Размером с огнетушитель. От первых же фрикций ты растечешься по всему дому.

— Соплежуйка, не дай бог увижу тебя с Артуром — все зубы повыбиваю. Нечем будет сопли жевать. Ты меня поняла?

— Маха, это ты не понимаешь. На такой кусок сала, как ты, у нормальных пацанов просто не встает. На фиг ты покрасилась? Ты думаешь, это тебе поможет? На тебя даже Сиська не поведется!..

В какой-то момент (когда именно — Юля не заметила) они обе начали орать, совершенно не слушая друг дружку. Она не понимала, что орет ей Маха; более того: она перестала понимать, что она сама орет. У нее было лишь одно желание: растоптать, унизить, раздавить, уничтожить этот обесцвеченный перекисью и втиснутый в дорогие шмотки кусок мяса.

Потом Маха бросилась на нее. Маха была крупнее (хоть и не намного — все-таки Юля преувеличивала полноту соперницы) и дралась как мальчишка: кулаками. У Юли же был один существенный плюс: кожаные ботинки со свинцом в носках, сшитые под заказ специально для нее. Последний папин подарок.