Рябиновые зори

В кругу друзей о возрасте не помнят,
Сорокалетних Галками зовут.
И в тесноте малометражных комнат
Студенческие песенки поют.
Ах, «Бригантина»,
Наша «Бригантина»,
Ты много лет
Плывешь за нами вслед.
И нам плевать,
Что мы давно в сединах
И что в помине флибустьеров нет.

Бывает:

        гости дочки или сына
Затянут ту же песню иногда.
И мы заметим, как сгибают спину
Нелегким грузом времени года.

Как жаль, не все выдерживают, если

Стучат по сердцу молотом забот.
И рядом падал, падал мой ровесник.
А завтра снова кто-то упадет.

Но разве мы расчетливее будем?

Нам надо драться —
                         драться мы пойдем!
Но снова мы о возрасте забудем,
Когда сойдемся вместе за столом.
Ах, «Бригантина»,
Наша «Бригантина»,
Ты столько лет
Плывешь за нами вслед!
И нам плевать,
Что мы давно в сединах
И что в помине флибустьеров нет.

В СОРОК ЛЕТ

А я совсем не верю в сказку,
Что в сорок —
                все перекипит.
И в сорок лет
                 бросает в краску,
И разъедает кожу стыд.
И в сорок лет,
              как будто мальчик,
О той тоскуешь по ночам,
Что без тебя на взгорье плачет,
Рассыпав ветры по плечам.

И в сорок лет приходит трепет,

Когда в пылающий восход
С крутой волны взмывает лебедь
И за собой
             тебя зовет.
И вслед —
        несут стальные птицы,
Мотая дали на винты.
И сердцу надо б возвратиться,
Но сердце просит высоты!

ДУДОЧКА

По двору ходит дурочка,
В руках у дурочки
Дудочка,
Воткнет ее в землю,
Сидит:
— А вдруг земля задудит?
Лицо у дурочки круглое
И вечно раскрытый рот.
Мальчишки кричат ей:
— Пугало!
Мальчишки такой народ.
Другие всегда с подружками,
Но кто подружится с ней?
Уводят мамы испуганно
Подальше своих детей.
Она подбегает — тонкая,
А я опускаю взгляд,
Как будто перед девчонкою
В чем-нибудь виноват.
Как будто я был тем доктором,
Который не смог спасти
Эту, с губами мокрыми,
Девочку лет шести.
По двору ходит дурочка,
Сердитый у дурочки вид,—
В руках у дурочки дудочка,
А дудочка — не дудит!

«Мы можем всё…»

Мы можем всё —
Ведь мы с тобой мужчины,
Мы можем всё:
        не спать четыре дня,
И, гибнущих
       друзей взвалив на спины,
Их выносить из дыма и огня.
Мы можем всё:
              не думать о достатке,
И в чертежи зарыться,
                                как кроты.
И отбивать нелепые нападки,
И спорить о своем до хрипоты.
Мы можем всё:
      вскочить на катер тряский,
Пробиться через полюсы зимы…
Мы можем всё…
Но вот без женской ласки,
Без женской ласки,
                          нет,
                               не можем мы.
Пусть даже нас притворщицы встречают,
Но мы должны услышать:
                                «Мой родной!..»
Ну а потом…
                     Пускай шторма качают
И бьют с размаху глыбистой волной.

«Ты почти перестала сниться…»