Рябиновый клин

Чуть не всё детство, как святой покровитель двора, она осеняла их игры, ворочая крючком в заскорузлых пальцах. Но и Роза однажды зимой исчезла, и взрослые прятали глаза, не отвечая на расспросы. Скорее всего, замёрзла в своём полуподвале, заболела, умерла… А сейчас уже и подавно никто не скажет – куда подевалась Роза.

Роза-Драный-чулок.

* * *

Зима была замечательным временем риска и удальства, и Сташек всегда ждал зимы, загодя доставая лыжи из холодной кладовки. Лыжами заведовал батя, научив сына кататься ещё в сопливом детстве. Главное же, научил правильно «хранить инвентарь»: лыжи складывались полозьями друг к другу и закреплялись специальной защёлкой, а между ними – ровно посерёдке – вставлялся деревянный клин, чтоб сохранялась форма изгиба, пружинящего при ходьбе. Раза два, когда Сташек рванул за лето в росте, покупались новые лыжи. Для этого ездили в город; там за центральной площадью, аккурат напротив мясной лавки колхозного рынка, был магазин «Спорттовары».

И какая же это радость была, какой азарт, приключение! Длина выбранных лыж определялась так: нужно встать, вытянувшись до хруста в спине, поднять вверх руку и накрыть острый конец лыжи ладонью.

– Самое то! – нетерпеливо восклицал он, пританцовывая от нетерпения.

– Да погоди ты. Уймись. Не тянись на цыпочках, ровно стой!

Батя обходил его со всех сторон, измерял как-то по-своему, хмыкал, щипал за задницу, просил у продавца другую пару лыж… короче, нервы трепал. Наконец шли в кассу, и отец доставал из внутреннего кармана пальто увесистый «семейный» кошелёк жёлтой потёртой кожи, из которого обычно платили за что-то значимое, серьёзное. А новые лыжи – куда уж серьёзней!

Стилям лыжной ходьбы тоже обучил отец. Их было два: традиционный, когда по очереди отталкиваешься от лыжни палками, и «коньковый ход». Вот это Сташек любил: острия лыж разводишь при толчке в стороны, и тогда возникает бесшабашное чувство неостановимого бега, лёгкий наклон, стремительный гон… – лететь можно до Северного полюса!

И вот выпадал и ровно ложился настоящий снег… Все выезжали кататься, не гурьбой, а как получится: с уроками ведь каждый справляется по-своему. Но собирались всегда на Лисьей горке, на оконечности огромного парка-питомника. Сташек взбирался на самый верх самого крутого склона, где и лыжни-то не было, и пока остальные разминались на пологих горках, внезапно возникал на вершине, радостным воплем привлекая к себе внимание; плотно сдвигал лыжи и ухал вниз – снег веером по сторонам! – а внизу, развернувшись лихим полукругом, победно вскидывал руки.

Другая зимняя забава – каток на ручье. Летом заболоченный и тощий, осенью ручей разливался, и до хорошего снега схватывался мутной коркой льда. И тогда: натянуть шаровары с начёсом, на ноги – ботинки с коньками, и – вперёд! Если ветер от станции к городу, это самое то: разбежался, выпрямился, распахнул полы пальто… и ты – живой буер! И несёт тебя попутным ветром, успевай только от кочек уворачиваться; скорость растёт, дух захватывает, в глазах – чёрно-белая мельтешня берёзовых стволов… а ты летишь и орёшь от счастливого испуга. И домой возвращаешься затемно, с разбитыми коленками и носом, но абсолютно счастливый!

* * *

Летом же…

О, летом жизнь всегда огромна и подробно-разнообразна. Одни только дворовые игры взять. И не повсеместные «ножички», или «штандер», или дурацкий «чижик»… Были игры особенные, дворовые, тесно связанные с привычными растениями вокруг станции. Например, войнушка. Боевые укрепления, шалаши возводили из пижмы, её до фига росло у водонапорной башни. На оружие шёл китайский бамбук, растущий на клумбах пристанционных скверов. Он не бамбук, конечно, и далеко не китайский, но похож: полумягкие стволы с перетяжками и с огромными, как у лопухов, листьями. Из стволов мастерили брызгалки-стрелялки. Делалось это так. Срезаешь стебель под последней перетяжкой, очищаешь от листьев ствол и аккуратно нарезаешь обрубки на «ружья» так, чтоб перетяжка была с одного конца. Затем дырявишь её шилом, с другой стороны вставляешь точно подогнанный под отверстие штырёк из картофелины, насаженный на прутик. Загоняешь «пулю», ствол опускаешь в воду и тянешь прутик на себя: принцип шприца. Оружие к бою готово. Условия битвы заранее честно оговорены: попали в тебя водой из ружья – выбываешь.

Особо тщательно изготовлялись свистульки, ибо свистком выманивали врага из боевых укреплений. По периметру скверов рос гороховник, нечто вроде акации. Его мелкие жёлтые цветы быстро обсыпались, вместо них вырастали пузатые стручки, из них-то и мастерили отличные свистульки: надрезаешь ногтем ребро стручка, вылущиваешь мелкую россыпь горошинок, и свисток, в сущности, готов – звук тонкий, пронзительный. Это – для одной армии. Если стручок надкусить, звук получался на тон ниже: сигнальное обеспечение армии врага.