Рядом с тобой

Галя старалась экономить, но скоро у нее осталось всего двадцать два рубля – только на хлеб для коровы каждый день уходило пятьдесят шесть копеек. Это при том, что соседи покупали литр молока за тридцать копеек – в день получалось девяносто копеек. Три рубля Галя заплатила за газовый баллон, рубль двадцать пять – по квитанции за электричество. Тридцать копеек каждый день тратила в школе на пончики с повидлом или пирожки с маком и какао. Конечно же, покупала докторскую колбасу, сливочное масло, конфеты, макароны, два раза в неделю ходила в клуб на шестичасовой сеанс, билеты брала самые дешевые, по пятнадцать копеек, и один раз сдала в ремонт старые сапоги. Новые туфли и сапоги-чулки она так и не надела. Десять рублей оставила на следующую поездку к папе.

Пришел Костик и сказал, что папе дадут пятнадцать лет. От этих слов по телу Галки побежали мурашки.

– Если тетка не заберет, придется определять тебя в детский дом.

– Я уже взрослая, сама о себе позабочусь!

Костик усмехнулся и ушел, а Галка расплакалась от бессилия. К вечеру все тело и лицо так чесались, что она побежала к Марковне. Та дала ей таблетку димедрола и еще одну на завтра, если чесаться не перестанет. Всю дорогу домой Галя не могла остановить слезы, они лились сами по себе. Придя домой, она разложила на столе письма Салмана. Ее клонило в сон, но она продолжала читать: «…Я всегда буду помнить Юрку, он был хороший парень… Еще немного, и мы станем взрослыми, мы будем вместе…»

Галя посмотрела в окно:

– Спокойной ночи, Салман.

За окном, за сплетениями и крошечными дырочками гардины, была холодная осень.

«…Ничего не бойся. Я твой друг навсегда…»

– Ты веришь, что так бывает? – спросила она у себя и тут же ответила: – Да, верю. Иначе и жить не стоит.

Она улыбнулась. И девочка, отражавшаяся в оконном стекле, тоже улыбнулась. Засыпая, Галка смотрела в окно – осень и приближающаяся зима уже не казались такими неприветливыми.

Из-за добрых писем. Из-за доброго и такого теплого слова…

Галка топила одну печь, ту, что грела ее комнату. Большую печь не трогала и еду готовила на веранде на газовой плите. Двери в остальные комнаты завесила старыми одеялами, щели заткнула ватой, и в доме было относительно тепло. Правда, утром зуб на зуб не попадал, но она терпела – а что делать? После школы дом встречал холодом, но к пяти часам в нем снова поселялись уют и надежда на то, что все будет хорошо.

Скоро все изменилось.

Нежданно-негаданно в дом вошла тетка Наташа с двумя хмурыми бабами и мужиком и указала на старые одеяла.

– Это что еще такое?!

– Холодно, вот я и закрыла.

– А ну снимай!

Галя сдернула одеяла и отнесла в свою комнату. Наташа и гости пошли за ней.

– Эту стену можно убрать, и столовая станет больше. – Тетка стукнула по стене кулаком.

– Зачем убирать стену? – удивилась Галя.

Тетка не ответила и пошла в столовую. Обойдя все комнаты, она повела гостей во двор.

– Она что, покупателей привела? – на пороге стояла запыхавшаяся Марковна. – Я этих людей видела, они с лета дом ищут.

– Покупателей? – Глаза Галки поползли на лоб, и она как была, раздетая, выскочила во двор. – Это не ваш дом, а папин! Убирайтесь отсюда! – Она жгла тетку взглядом.

Наталья подошла к ней, вбивая каблуки в землю.

– Или он, – прошипела она, показывая рукой на дом, – или жизнь твоего отца! Дура! – Она круто развернулась к гостям. – Сейчас посмотрим баню. Да, вот еще, в колодце очень вкусная вода.

Бабы поджали губы, а мужик сдвинул шапку на лоб, сморщился до невозможности, будто в его лице не было ни одной косточки, и почесал затылок. После бани тетка оставила гостей во дворе – осматриваться, а сама зашла в спальню родителей и на глазах изумленной Галки вынула из шкафа старую мамину сумочку – в ней мама хранила документы.

– Это не ваше! Положите на место!

Наталья на нее даже не взглянула, повернулась к окну, вынула документы из сумки и принялась их рассматривать.

– Положите на место! Слышите? Это не ваше!

– Я все делаю с разрешения твоего отца.

Положила в свою сумку и ушла.