Рядом с тобой

Мадлен все же ответила на звонок и ушла на кухню.

– Он знает, Стив. Знает, успокойся. – Слышу ее тихий голос из кухни. – Увидимся завтра. Пока.

Мадлен снова появляется в гостиной и забирается на диван с ногами. Я тут же притягиваю ее к себе и начинаю играть со шнурком ее пижамных шортов.

– Стив очень расстроен, – говорит Мадлен, обнимая меня за шею.

– Знаю, – со вздохом отвечаю я. – Мне следует с ним поговорить.

– Успеешь. – Мадлен наклоняется и проводит своим маленьким носиком по моей щеке. – Сейчас, просто расслабься, ладно?

– Ладно. – Я смотрю в ее синие глаза. Провожу ладонью по щеке.

Она наклоняется и, кажется, мы целую вечность целуемся. Хочу ее всю, всю без остатка. Наше дыхание учащается. Мадлен соскакивает с дивана и протягивает мне руку.

– Идем.

* * *

На следующее утро я возвращаюсь домой. Чарли говорит, что мама уехала в Бостон решать какие-то дела и взяла с собой Ханну.

Я остаюсь один и стараюсь не думать ни о чем. В спальне хватаю свой ноутбук и выхожу во двор. Летний домик стоит в самом углу двора, и каждое лето обрастает плющом. В тени большого дуба и зелени, он едва заметен.

Внутри пахнет сыростью. Здесь хранятся мои старые учебники, несколько сломанных патефонов, которые я привозил от дедушки с бабушкой, и разбитые пластинки. Оттесанные и обработанные лаком доски все еще хранят на себе рисунки, которые я рисовал углем в детстве.

Внезапно в голове проносится мысль, что это мое. Не домик моего детства, не старый хлам. А действительно то, что принадлежит мне. И я не имею в виду этот крошечный летний домик. А дом, в котором я вырос. Этот дом, в сердце Салема теперь принадлежит мне. Утром я видел документы на столе в кабинете папы.

Папа позаботился о нас, прежде чем довериться другу. Теперь мне нужно сделать все, чтобы удержать этот дом. На полках лежит толстый слой пыли. Я ставлю на одну из них свой старенький виниловый проигрыватель. Совсем недавно, мой друг и сокурсник из университета заменил мне на нем иглу, и звучание теперь просто обалденное. Я ставлю один из новых/старых пластинок, которые купил в Лондоне. Треки моей любимой группы Nazareth начинают медленно разливаться в помещении. Однажды я сказал Мадлен, что на нашей свадьбе, наш традиционный танец будет исполняться под песню «Love Hurts». У нее не было никаких возражений.

Покачиваясь под любимые треки, я смахиваю пыль с деревянного стола и ставлю на него свой ноутбук. Я начинал писать вручную: на парах, лекциях, везде. Эти блокноты все еще лежат в моем рюкзаке. Открываю документ и несколько минут пялюсь на буквы и вспоминаю реакцию Мадлен. Это воспоминание заставляет мои пальцы двигаться со скоростью света.

Не знаю, сколько я так просидел и сколько раз прослушал одни и те же песни. Меня отвлекает голос Чарли, затем приближающиеся шаги. Дверь открывается, и голова Стива просовывается внутрь.

– Привет, – неуверенно произносит он.

– Привет. – Я поднимаюсь со скрипящего стула и выключаю проигрыватель. – Проходи.

Стив заходит внутрь и закрывает за собой дверь. Его светлые волосы непривычно растрепаны. Под глазами темные круги, словно он не спал всю ночь. Он переминается с ноги на ногу и смотрит на все, только не на меня.

– Давненько я здесь не бывал, – говорит он.

– Да, я тоже. – Я приглядываюсь к его футболке и фыркаю.

Стив смотрит сначала на меня, потом на свою серую футболку с изображением героев сериала «Ривердэйл», и тоже криво ухмыляется.

– Проспорил кое-что Рэй, – объясняет он. – Теперь вынужден носить это три дня.

– Как жестоко, – поддеваю я.

Стив смеется.

– Рэй тоже так думает. Мол, это слишком по-девчачьи и все такое. Но ты же знаешь. – Стив подмигивает мне.

Я качаю головой, и мой рот разрывается от улыбки. Я знаю, что Стив подсел на это шоу. Но он просил никому об этом не говорить.

– Знаю, – со смехом говорю я. – Это твоя тайна.

Смех стихает и повисает тишина. Между нами не должно быть этой неловкости, это жутко раздражает.

– Я не знал, – наконец произносит Стив. – И мама тоже. Это ужасно, Стайлз, Я чувствую себя просто паршиво.

– Нет, – я останавливаю его от лишних слов. – Мне известно, что ты не знал. Я должен был сразу с тобой поговорить, а не убегать. Но мне просто…

– Я понимаю, понимаю, дружище.

– Знай, что это никак не повлияет на нашу дружбу. В этом нет твоей вины.

Стив смотрит в потолок и медленно выдыхает.

– Слава богу. Черт, мне стыдно за своего отца. Ты знаешь. – Он смотрит на меня. – Я ударил его вчера.

– Что? – мои глаза округляются.

– Дело было не только в тебе. Но и то, что он ведет себя как козел, с мамой, с Майклом, со мной, с Рэй. Будто мы все никто. Я так устал от его дерьма, Стайлз.

Я сжимаю его плечо, подбадривая. Давая понять, что вижу в его словах смысл.

– Мне жаль. – Все, что я говорю.

Стив смотрит на меня.

– Мне тоже.

* * *

Удивительно, с какой скоростью могут лететь дни. Ты просто можешь этого не замечать. В детстве школьные дни мне казались бесконечными. Сейчас же я смотрю на календарь и поражаюсь: как же быстро.

Дождливые июльские дни сменились на августовские.