Рядовой Рекс

Допрос был коротким. Немец сразу понял, с кем имеет дело, и без лишних слов сообщил, что два взвода автоматчиков окружили засевших в фольварке русских диверсантов. Вчера им предъявили ультиматум: если не сдадутся до рассвета, их сожгут огнеметами. Это проще простого: ведь патроны у русских давно кончились и отбиваются они лишь гранатами.

Как только из-за леса брызнули первые лучи солнца и стал хорошо виден расположенный за речонкой фольварк, на зябнувшие всю ночь силуэты обрушился такой яростный огонь, что они, так и не успев ничего понять, остались лежать на травянистом берегу. Приготовившиеся к последнему бою разведчики не сразу поверили в свое спасение: некоторые так и замерли с гранатами в руках, готовые подорваться, но не сдаться в плен.

– Пятнадцать человек, – быстро пересчитал Громов. – Вы лейтенант Ершов?

– Так точно.

– Где остальные?

– Там, – кивнул куда-то на запад лейтенант. – Мы их схоронили.

– Как случилось, что обе группы оказались в этом фольварке?

– Случайно. Здесь мелкая речка, можно перейти вброд.

– Что с рацией?

– Разбита.

– Что успели сделать?

– Все, что было приказано, – похлопал по планшету лейтенант.

– Отлично. Идти можете?

– Могу. Но трое не могут.

– Понесем. Вперед, быстро!

Когда перебрались через речку и углубились в лес, Санька достал из-за пазухи пилотку и протянул лейтенанту.

– Наденьте, а то застудитесь.

– Пилотка? Моя? – удивился лейтенант. – Откуда?

– Спросите у него, – кивнул Санька на бегущего рядом с Громовым Рекса. – Если бы не он, не видеть бы этой пилотке головы хозяина.

– Да ты что?! Ну, псина, век не забуду! – попытался он погладить Рекса, но тот увернулся и прибавил шагу. – Ишь ты какой… – растерялся лейтенант.

– Он – солдат, – на ходу бросил Громов, – и, как всякий солдат, не любит фамильярностей.

– Правильно, – убежденно кивнул лейтенант. – Я тоже не люблю, когда хлопают по плечу или, как мальчишке, ерошат волосы.

В этот миг солнце окончательно выбралось из-за туч и ярким золотом высветило вековые сосны.

– Рассвет, – сбил на затылок пилотку лейтенант. – Надо же, дожил до еще одного рассвета. Вот уж о чем не думал, не гадал.

– Не о том вы думаете, товарищ лейтенант, – как бы между прочим заметил Санька. – Совсем не о том.

– Как это? – не понял лейтенант. – Я о жизни думаю.

– А надо – о тушенке. Или о куске хорошей колбасы.

– Да я вроде не голодный.

– Вы-то нет. А ваш спаситель? Смотрите, даже бока запали, да и язык – чуть не до земли. А еще говорили: век не забуду. Он ведь все понял. Собаки не люди, «спасибом» не отделаешься.

Лейтенант покраснел до кончиков ушей, начал рыться в карманах и неожиданно для всех извлек… карамельку.

– Надо же, завалялась, – еще больше покраснел он. – Я сладкое люблю. С детства. Может, возьмет?

– А вы предложите, – неожиданно остановился Громов и подозвал Рекса. – Вообще-то он ест только из моих рук, но иногда, в знак особого расположения…

Лейтенант сорвал бумажку, тщательно очистил конфету от прилипших лоскутков и просительно протянул Рексу.

– Пожалуйста. У меня больше ничего нет. Я и правда век не забуду, – прижал он к груди руку.

«Боже мой! – внутренне содрогнулся Виктор. – И таких посылают на войну. Ведь мальчишка же, совсем мальчишка. Правда, у этого мальчишки орден и две медали. Но все равно мальчишка».

А Рекс, умница Рекс, будто понимая, чего от него ждут, и, уж во всяком случае, безошибочно чувствуя состояние стоящего перед ним человека, посмотрел на хозяина и слизнул конфету.

– Будете друзьями, – неожиданно для себя взъерошил волосы лейтенанта Громов.

А тот, забыв обидеться, счастливо улыбнулся и, щурясь от солнца, чуть ли не вприпрыжку бросился догонять удаляющуюся цепочку разведчиков.

Глава XXIX

Полтора месяца пролетели как один день. И хотя армия не выходила из боев, расширяя кюстринский плацдарм, штурмуя Зееловские высоты, форсируя Шпрее, сражаясь за каждый берлинский дом, лишь в тоннеле метро до Виктора дошло, где он и какой пройден путь. Дорогой, очень дорогой ценой приходилось платить за улицы и площади Берлина. Снова самой дефицитной стала должность командира взвода, да и командиры рот были наперечет. И тогда командарм принял решение ставить во главе штурмовых групп штабных офицеров – другого выхода просто не было. Одну из таких групп возглавил майор Громов.

– Мы, кажется, здесь? – ткнул он в схему метро.

– Здесь, – подтвердил Мирошников. – Называется – Цоо. Это что же будет по-нашему?

– Ну и ленив же ты, братец, – пожурил его Громов. – Почти четыре года имеешь дело с немцами и ничего, кроме «Хенде хох!», не знаешь. Цоо – это зоопарк.

– Вот оно что, – смутился Санька.

– Ларин! – крикнул в темноту тоннеля Виктор.

– Я здесь, – вспрыгнул на платформу Игорь.

– Наша цель – Потсдамская площадь. Ты идешь тоннелями, я – поверху. В том районе – бункер Гитлера. Защищают его не мальчишки, а эсэсовцы из личной охраны фюрера. Так что береги людей. На рожон не лезь.

– Есть! – козырнул Ларин и исчез в темноте.