Рядовой Рекс

– Спокойно, старшина, спокойно. Побеждать надо малой кровью. А в контратаке неизбежны потери, – ответил ему Ларин.

– Зря, лейтенант! Ей-богу, зря! В рукопашную бы…

– Будет и рукопашная! Все будет!

Ларин оказался прав. За неделю боев его взвод отступал, наступал, снова отступал и в конце концов оказался в той самой траншее, где принял первый бой. К этому времени взвод заметно поредел. Лейтенант Ларин из щеголеватого выпускника училища превратился в обугленного, обожженного, битого и мятого командира взвода с одним погоном, забинтованной головой и… неожиданно отросшими усами.

Ночью пришел приказ пробиться на сахарный завод: его развалины могут стать отличным узлом обороны. Немцы выбили оттуда наших поздним вечером и потому закрепиться как следует не успели.

– Пополнить боекомплект! – приказал Ларин. – Побольше гранат. Не забудьте бутылки с зажигательной смесью. Да, и воды! На каждого – по три фляжки воды.

Седых побежал выполнять приказание, а Ларин пристроился у «летучей мыши», достал крохотное зеркальце, бритвенный прибор и начал тщательно подбривать усы.

«Интересное кино, – думал он. – Дергал, дергал – не росли, а забыл – и сразу полезли. Сфотографироваться бы и послать матери. Не узнает. “Ах, Игоречек! Что за манеры? Разве юноша, воспитанный на Флобере и Руссо, позволит себе такую дисгармонию?” Эх, муттер моя дорогая. Слышу твои возмущенные вопросы, слышу. Но я уже не Игоречек. Я – лейтенант Ларин, я – командир стрелкового взвода. И чтоб ты знала, у твоего сына самая дефицитная должность. Вакансий вагон, а претендентов… Комвзвода погибает первым, вот в чем дело. Он же впереди, и солдат поднимает в атаку он. Зато и уважение соответствующее, и почет. У меня медаль “За отвагу”. За неделю боев – медаль. Если так пойдет дальше, быть тебе матерью орденоносца. Все, мать, все! Поговорили – и ладно. Уже зовут. Не волнуйся, небольшая творческая командировка для изучения немецкого языка в непосредственном контакте с баварцами, саксонцами и прочей сволотой. Пардон, сорвалось! Адью, ауфвидерзеен, а точнее, как говорит мой старшина, покедова».

Мысленно поговорив с матерью, Ларин заметно повеселел. Тем временем вернулся Седых и доложил о готовности взвода к атаке.

– Ну вот, старшина, и сбылась ваша мечта, – сказал лейтенант. – Завод будем брать без единого выстрела. Так что предстоит рукопашная.

– Наконец-то! – хлопнул себя по бедрам Седых. – Сколько у меня было этих рукопашных, и все – нежненькие, чтобы ненароком не повредить фрицеву кожу, чтобы речь он, зараза, не потерял.

– Собирайте взвод, проверьте оружие, снаряжение. Пригнать все поплотнее. Не должно быть ни стука, ни звяка.

– Ясное дело, – не по-уставному ответил Седых. – Не первый год в разведке. А у нас – чем тише, тем надежнее.

– Вот-вот. Мы должны фашистам как бы присниться. Но так, чтобы они никогда не проснулись!

Когда бойцы расплывчатыми тенями поплыли к развалинам сахарного завода, Ларин начал самоедствовать: «Балда я, балда! Ну как можно идти на такое дело без саперов?! Одна паршивая мина испортит весь замысел. Взрыв переполошит немцев – и никакой внезапности. А поди-ка достань их в открытом бою: они за кирпичными стенами, а мы в чистом поле. Ну кретин!»

И вдруг что-то непонятное поднялось в душе лейтенанта, отшвырнуло все сомнения и бросило в голову колонны. Он почувствовал такую силу, такую уверенность в том, что сейчас в нем проснулось сверхъестественное чутье и он сможет провести взвод по любому минному полю. Ларин понимал, что в этой ситуации командир не имеет права быть впереди, ведь в случае его гибели сорвется вся операция, но какой-то лукавый черт шептал: «Трусишь, лейтенант? Боишься, ноженьку оторвет? А то и головка – в кусты? Эх ты, а еще о чести рассуждаешь, о совести без пятнышка».

Этот дьявол не раз искушал Ларина. Он был его антиподом, вторым «я», которое жило где-то в тайниках души и все время зудело и ныло, призывая Игоря смириться, выпустить это «я» наружу и жить по его законам, не расходуя понапрасну столько сил и нервов на то, чтобы казаться сильным и цельным. «Не казаться, а быть. Быть! – твердил себе Ларин. – А тебя, черт полосатый, я выжгу. Не знаю, как ты в меня забрался, но рано или поздно из души я тебя выжгу!»

Но пока бог спит, черт, как говорится, не дремлет. Это он заставил Игоря еще в курсантское время за одно лето научиться плавать и перемахнуть Волгу, это в споре с ним Ларин одолевал одну за другой свои слабости и, сам того не замечая, становился мужчиной. Мужчиной с большой буквы. В каждом из нас есть такой дьявол, каждого он искушает, показывая зазеркальный образ и призывая ему соответствовать. Ведь это так просто и, главное, нехлопотно – смириться со своими пороками и недостатками, потакать им и жить, как живется. Многие, ох многие поддаются этому искусу – и плывут, плывут, куда придется.