Рядовой Рекс

– Ничего?! А Рекс? Почему здесь Рекс? Почему он такой?

– Очень просто: Рекс тоскует. Уже несколько дней без хозяина. А Виктор так его воспитал, что еду он ни от кого не берет.

– А что же… хозяин? Почему не покормит сам? – холодея от страха, спросила Маша.

– Будто не знаешь? – старательно бодрясь, продолжал Васильев. – Ушел в разведку. На этот раз надолго. Полковник Сажин приказал пошуровать по тылам. А собаку девать некуда, вот и привели сюда. Рекс ведь никого, кроме тебя, не признает, так что его здоровье, а может, и жизнь, в твоих руках. Во всяком случае, до возвращения Виктора.

– Да? Ты так считаешь? – дала убедить себя Маша. – Такого солдата, как Рекс, надо держать в форме. А то ведь действительно вернется Виктор, отоспится, потом опять в разведку, а верный помощник – словно водовозная кляча. Значит, так, – поднялась Маша и отряхнула юбку. – У меня есть полсуток. Ты, Коля, займись моими ранеными, а я – Рексом.

– Хорошо, – улыбнулся Васильев. – Только сначала собой, а потом Рексом.

– Конечно, конечно, – смутилась Маша.

– Можешь занять мой блиндаж. Я там все равно не бываю. Да и Рекс к нему привык.

Два ведра воды – одно для себя, другое для Рекса, две миски супа, банка тушенки, крепкий чай, вычищенная гимнастерка, надраенные сапоги, вычесанная шерсть и раздутое, как барабан, брюхо собаки. Когда Васильев увидел эту картину, у него отлегло от сердца.

«А может, старшина Губин прав? Может, и вправду плохо искали?» – подумал он.

Тем временем старшина Губин торопливо оборудовал огневую позицию. Его 76-миллиметровое орудие стояло метрах в ста левее и чуть впереди всей батареи.

– Мы будем в засаде, – убедил он командира. – Замаскируемся, закопаемся – и молчок. Вы стреляете, а мы молчим. А вот когда танки отвернут и пойдут на нашу высотку, мы врежем прямо в поддых!

Все получилось, как он и предполагал. Напоровшись на прицельный огонь батареи и потеряв несколько танков, немцы пошли в обход – прямо на безымянную высотку. Губин улыбался. Правда, со стороны гримаса походила на ехидно-свирепую маску, но все-таки это была улыбка. Сколько раз говорили ему и командиры, и подчиненные, чтобы не ярился, но Губин непонимающе смотрел на товарищей и отвечал: он, мол, нисколько не ярится, а совсем даже наоборот, радуется, что через секунду влепит в лоб танку бронебойный снаряд.

Вот и сейчас наводчик Иванов скосил глаза на старшину и заметил:

– Чему радуетесь? До танков меньше километра.

– Ничего, пусть лезут. Ты, главное, следи за их пушками. Видишь, как бестолково башнями крутят? Значит, нас не обнаружили. А это кой-чего стоит.

– Дуриком идут. На психику давят, – сплюнул Иванов.

– Совсем обнаглели, – поддержал заряжающий Козлов. – Ну, ничего, сейчас мы по ихней спеси врежем! – добавил он, подавая снаряд.

– Мужики, – ни с того ни с сего спросил Губин, – а где наши щенята?

– Вспомнил тоже, – ответил Иванов. – Пока ты кантовался в медсанбате, отдали в хорошие руки.

– Что еще за руки?

– У саперов есть целое собачье подразделение. Дрессируют, а потом выпускают против танков.

– Знаю я эту дрессировку. Целый день не кормят, а вечером ставят миску с похлебкой под танком. Само собой, по бокам у шавки две противотанковые мины. Она ведь под танк пожрать бежит, а вместо этого… Жаль щенят, пропадут.

– Да ладно тебе! – вмешался Козлов. – Будто собака не стоит танка.

– Не стоит! Ничто живое не стоит этой железной подлюги! Все, с этим кончено! Работаем, как и раньше. Первый снаряд – по гусеницам. Танк разворачивается. Второй – в борт. Тут же переносим огонь на соседний. Начнем с крайних, а то, чего доброго, обойдут с флангов. Давай, Козлов, шустри! От тебя зависит скорость стрельбы.

Больше Губин ничего не говорил. Пушка методично изрыгала снаряды. Горят уже два, три, четыре танка! Но на их месте появляются новые и подбираются все ближе. Рвутся снаряды, свистят осколки, смрадный чад повис над высотой, но артиллеристы бьют и бьют по стальной стене. Вот снаряд рикошетом отскочил от «тигра», но танк загорелся.

– Что за чертовщина? – удивился Губин.

Танк как на ладони. Снаряд чиркнул по лобовой броне, а густой дым валит сзади. И экипаж не выскакивает. Больше того, башня медленно поворачивается в сторону пушки Губина.

– Эге, хитришь, фашист! – обрадовался старшина. – Сбили спесь-то, сбили! Поджег на корме дымовую шашку и думаешь, что избавился от путевки в рай? Нет, гад, не на тех напал. Снаряд!

Два выстрела раздались одновременно. Теперь уже по-настоящему вспыхнул «тигр», но и его снаряд разорвался у самого орудия. Упал Иванов. Губин стал на его место.

– Снаряд! – прохрипел он. – Снаряд!

Но снаряда не было. Оглянулся. От расчета осталось двое – он да ефрейтор Козлов.

– Сейчас, – простонал Козлов. – Момент…

Козлов полз. Полз на боку, прижимая к груди снаряд.

Снаряд был красным от крови. Губин бросился к товарищу, на ходу доставая индивидуальный пакет.

– Стреляй! – процедил Козлов и пополз за следующим снарядом.