Рядовой свидетель эпохи.

Подался наугад, наткнулся на дорогу, пошел по ней, прилег отдохнуть, заснул. Утром наткнулся на него, спящего, поляк, ехавший по дороге на телеге. Отвез в город, сдал в госпиталь. Вскоре еще одно происшествие — пропал из нашей части офицер — капитан, его так и не нашли. Все больше и больше стало распространяться слухов о подобных происшествиях в других наших воинских частях.

В то время в Польше шла яростная политическая борьба за власть между новым польским, дружественным к Советскому союзу правительством и ставленниками сбежавшего в Лондон в 1939 году старого правительства, поддерживаемого активно англичанами и всеми другими антисоветски настроенными силами. В Польше активно начало действовать их подполье, в лесах появились банды из остатков вооруженных формирований так называемой Армии Крайовой. Летом 1946 года в Польше предстоял референдум о формах и партийном составе нового правительства. Следствием этих событий и было появление в лесах, в районе расположения нашего танкового корпуса невиданных ранее обитателей. Глухие леса под Штеттином, на краю которых мы и располагались, примыкали к самому побережью Балтийского моря. В этом месте эмигрантское лондонское польское правительство, наверное, и пополняло своих сторонников боевиками, высаживая их с моря в те леса.

У СТАРОЙ САКСОНСКОЙ ДОРОГИ

В середине лета 1946 года пришла сильно огорчившая многих из нас весть: наш корпус перебрасывается на новое место в город Бунцлау. Посмотрели по карте — где этот самый Бунцлау? — и приуныли. В центре восточной части Германии, кругом населенные пункты, лесов нет. Стало ясно: охоте нашей конец. Сильнее всех, наверное, переживал я. Больше всех я и занимался охотой.

Мои друзья создавали мне для этого условия наибольшего благоприятствования. Все знали — у меня накопился уже большой опыт, никаких происшествий, добыча шла на общий стол, ближайшие мои командиры знали: не всех подряд можно допускать к охоте. Там под Фалькенбургом, незадолго до нашего перебазирования, в нашем батальоне произошло ЧП, связанное с небрежным обращением с оружием.

Произошло оно во время выезда на учения на танках. Воспользовавшись перерывом на обед и отдых мой хороший знакомый еще по танковой школе — Заикин, в нашу охотничью компанию не входящий, совершенно самостоятельно отправился с карабином к болоту «поохотиться». Перепрыгивая с заряженным карабином в руке через довольно широкую канаву, ударился прикладом карабина о землю, затвор, не стоящий на предохранителе, при ударе приклада о землю на мгновение отошел назад и подавшись снова вперед произвел выстрел в грудь владельца карабина. Пока его хватились, пока нашли, пока принесли, прошло немало времени. Он потерял много крови. Меня, как раз, направили сопровождать его в госпиталь на автомашине. Был он все время в сознании и все просил потеплее укрыть его, ему все время было очень холодно, хотя погода стояла жаркая.

Через три дня мы его похоронили у дороги, при въезде в расположение нашей бригады, на опушке леса. Это была здесь уже вторая могила. Раньше там похоронили одного из старослужащих, умершего от сердечного приступа. Почему двоих наших воинов похоронили на чужой земле не на городском кладбище Фалькенбурга, который находился от нас километрах в десяти — пятнадцати, а в чистом поле у дороги, я не знаю.

Сборы в дорогу были недолги, все боевые принадлежности — в танке, дополнительные провиант и собственный неприкосновенный запас спирта тоже там. Свое личное имущество умещается в маленьком вещмешке. Трофейные часы с немецкого танка — в кармане, трофейный пистолет, наученный горьким опытом, я давно променял на перочинный нож. Решили все же прихватить с собой немецкую трофейную винтовку и немного к ней патронов. На новом месте намучились её прятать. Внутри танка никак ее не спрячешь, в ящик со снарядами она по длине не умещается, больше сунуть некуда. Так и держали под брезентом, то на одной гусенице, то на другой, потом подвесили снаружи танка под днищем. Командиры наши уже по опыту знали, где может быть припрятано что-нибудь незаконное, и вскоре винтовка у нас была обнаружена и отобрана. На этом и закончилась наша охотничья эпопея 1945 — 1946 года.

Незадолго до нашего переезда из Фалькенбурга на старинной центральной площади этого города были поставлены на высокие постаменты рядом три танка Т-34, и было торжественное открытие этого впечатляющего монумента. Много где еще были расставлены наши памятники — тридцатьчетверки. Но никогда и нигде я не встречал, чтобы рядом стояли три танка. Наверное, это было сделано потому, что не хватало транспорта для предстоящей перевозки всех танков, и старые решено было оставить в этом старинном немецком городе с целью напоминания тем, кто там будет жить, чем кончаются походы на Россию.