Рядовой свидетель эпохи.

Опыта охоты на кабанов тогда ни у кого из нас не было. На Ярославщине, где прошло почти все мое детство и юность до войны, кабаны не водились совсем, поэтому коллективные наши выходы за кабанами здесь, в Германии, были, как правило, безрезультатными. Не знали, что кабанов надо караулить тогда, когда они перед сумерками выходят на поля, голодные и не очень осторожные. Хороший опыт кабаньей охоты я приобрел много — много лет спустя в конце 1960-х, в 1970-х годах, когда кабаны расплодились в наших лесах. Зато тогда под Штеттином более удачной была охота не только на диких коз, но и на оленей. За кабанами бегать, хотя и впустую, но очень увлекательно и полезно для выработки выносливости.

Однажды целый день пробегал за кабанами, за большим .стадом на сравнительно маленьком болоте, заросшем кустарником на краю большого леса недалеко от картофельного поля. Пробираешься тихо по кабаньей тропе, совсем тихо, начинаешь думать — все, кабаны ушли далеко, но вдруг совсем рядом трещит кустарник, самих кабанов не видно, но болото ходит ходуном две, три минуты, и снова тишина. Пытаешься зайти к ним с другой стороны под прикрытием кустарника, подпускают близко, срываются за кустами и перебегают на прежнее место. И так — целый день. Голодный, взмокший, усталый, но довольный.

Не менее интересны были и случайные встречи с кабанами. Запомнилась особенно одна. Поднимаюсь из оврага в хорошо знакомом уже месте по холмистому лесу, и вдруг навстречу несется огромное стадо кабанов самого разного возраста. И большие, и средние, и совсем маленькие, полосатые, наверно, больше ста штук. Еле успел отскочить за дерево, все стадо пронеслось мимо меня и исчезло в овраге. Подбежал вслед к краю оврага и выстрелил вдогонку из карабина не целясь навскидку, мимо конечно. Никогда ни до, ни после этого случая, ни там, в германских лесах, ни в наших, до настоящего времени не приходилось наблюдать такого огромного стада кабанов. Пошел по их следу смотреть, откуда же взялось это кабанье стадо. Оказалось, совсем рядом валялся мертвый обглоданный олень, а вокруг него все было истоптано кабанами.

Видно было, они тут много дней кормились дохлятиной. Олень тот, похоже было, мною и был подстрелен неделю тому назад. Шел я тогда по узкой звериной тропе среди густого молодого сосняка, тропа та вела к ручью, по ней олени ходили на водопой. Неожиданно сзади услышал какой-то шум, оглянулся, и в этот момент рядом со мной, почти надо мной в большом прыжке пролетел олень. Я торопливо уже вдогон выстрелил в него через густой сосняк, походил вокруг, но никаких признаков ранения оленя не обнаружил и сразу забыл о нем. А он, наверное, все же был смертельно ранен, и отбежав метров двести, пал. Теперь кабаны и помогли установить этот факт. Странно, сколько мы потом ни ходили к этому месту, кабаны здесь больше не появлялись.

Вот в таких необычных развлечениях и проводили мы время в тот первый послевоенный год. И интересно, и интенсивная физическая нагрузка была очень полезна в том возрасте. Вырабатывалась крепкая выносливость, которая позднее очень пригодилась, когда пришлось интенсивно заниматься лыжным спортом и офицерским многоборьем.

Случались и необычные приключения. Однажды у одного заброшенного лесного домика в заросшем саду вспугнул двух диких коз. Стрелял по ним. Показалось, ранил одну козу, и продирался сломя голову в том направлении, куда она убежала через высокую таволгу. И вдруг передо мной возникают две фигуры с автоматами наизготовку, и кричат: «Стой, стреляем!». У меня тоже палец на спусковом крючке автомата. Естественно, замер, как вкопанный, но вижу — форма наша.

В этот момент один из них кричит: не стреляй — это наш танкист! Сразу все трое опустили автоматы. Обменялись приветствиями, удивляясь столь необычной встрече. Стали расспрашивать друг друга, кто и зачем здесь. Оказалось, я нарвался на засаду, организованную одним из подразделений нашего батальона автоматчиков. В этом месте по каким- то агентурным данным должна была состояться встреча мелких банд, засылаемых эмигрантским польским правительством. Такие банды в то время уже начали проявлять себя: нападали на одиночных наших военнослужащих, грабили местное население.

Когда пришли мы к командиру засады, мне рассказали об условных знаках, оставленных кем-то, по которым должны были ориентироваться собиравшиеся. На некоторых участках дороги и тропках автоматчики мне показали стрелки, прочерченные ножами, указывающие в одном направлении.