Рядовой свидетель эпохи.

Насоветовав Горбачеву всякой всячины — и настоятельную необходимость развенчать окончательно культ личности Сталина, и мрачные односторонние оценки советского социализма, приписав советскому социализму в своих записках все мыслимые и немыслимые пороки, предсказав райскую жизнь при рыночной экономике, он всю вину за перестроечный развал Советского Союза свалил на Горбачева, заявив: «Настоящая публикация не есть сведение счетов с кем бы то ни было. Куда важнее показать, что крушение Советского союза обусловливалось... спецификой властных структур и личными качествами, присущими последним руководителям СССР... На каждой ступени перестройки давались варианты, имелся выбор. Право решающего вердикта принадлежало, однако, единолично М.С. Горбачеву. Он не делился этим правом ни с кем — ни с парламентом, ни с правительством, ни с коллегами в Политбюро ЦК партии, ни с партией как институтом. Приняв сан президента, М.С. Горбачев и вовсе вознесся над Конституцией и народной волей, выраженной в ходе общесоюзного референдума». Свалив в такой форме весь развал страны на Горбачева, Фалин приводит еще малоизвестный (и достоверный ли?) убийственный факт — признание самого Горбачева: «В интервью Марион Дёнхофф, издательнице еженедельника «Ди Цайт», М. Горбачев поведал, что он «использовал пост генерального секретаря для реформирования партии». Из коммунистической она, по его словам, должна была стать социал-демократической, а в ноябре 1991 года быть раздробленной на две, три, возможно, даже на пять партий. Это был, заявил М.Горбачев, «действительно тщательно продуманный расчет». Или, вернее, мина, на которой подорвался Советский Союз». Эти последние фалинско-горбачевские строки многое объясняют из событий последних наших восемьнадцати лет. Тут есть над чем задуматься.

Бросается в глаза то, что ни слова Фалин не говорит о своей вредоносной советнической деятельности, о том, что Горбачев-то и А. Яковлев многие советы Фалина все же воплотили в жизнь. Например, подняли невообразимый шум и возбудили с новой силой так называемое дело о расстреле поляков НКВД в Катынском лесу, используя при этом явно фальшивые «документы».

В 1993 году бывший член ЦК КПСС, бывший секретарь Международного отдела ЦК В. Фалин подался к немцам и сейчас живет и работает в Гамбурге. За клевету на Советский Союз на Советский социалистический строй немцы, похоже, приняли его с распростертыми объятиями. Этот уж точно «красно-коричневый», как и Горбачев, А. Яковлев и Ельцин.

КТО ПОСЯГНУЛ НА СВЯТОЕ ИМЯ?

В конце XIX века инженерная мысль в России, Франции, Германии, Америке и Англии вплотную подошла к созданию летающей машины. Одним из первых в мире теорией полета птиц и аппаратов тяжелее воздуха стал заниматься профессор Московского университета Н.Е. Жуковский. В 1891 году он публикует работу «О парении птиц», затем выступает с докладом «О воздухоплавании» на съезде русских естествоиспытателей и врачей. В 1904 г. возглавляет проектирование и постройку аэродинамического института под Москвой на средства промышленника П.П. Рябушинского.

В этом институте, а также в МГУ и . Императорском техническом училище (позднее — МВТУ) он руководил постройками аэродинамических труб, необходимых для исследования аэродинамических качеств моделей летательных аппаратов. Жуковский становится признанным теоретиком зародившейся авиации и неустанным энтузиастом се развития в России. Между тем конструирование и массовое производство аэропланов и авиамоторов иностранный капитал крепко держал в своих руках. Устремившиеся в полет русские парни вынуждены были летать на иностранных машинах, приобретаемых богачами. Появившиеся в России небольшие авиазаводы и сборочные мастерские довольствовались сборкой иностранных лицензионных машин, находясь в патентной зависимости от зарубежных фирм. Лишь неугомонный бездиплом- ный инженер, конструктор-самоучка Игорь Сикорский на Русско-балтийском вагоностроительном заводе и Дмитрий Григорович на петербургском заводе Щетинина начинали пробивать барьер иностранной зависимости.

После Октябрьской революции энтузиасты авиационного дела взялись за осуществление давнишней мечты — создание авиационного вуза и специального научно-исследовательского центра. Вдохновителем и организатором этих устремлений выступал 70-летний профессор МГУ и МВТУ Николай Егорович Жуковский, к этому времени уже 20 лет занимавшийся аэромеханикой и динамикой полета птиц и аэропланов. Энтузиастов активно поддержал В.И.Ленин.

В разгар гражданской войны и иностранной военной интервенции принимается решение (и сразу же реализуется) о создании ЦАГИ (конец 1918г.) и Московского авиатехникума (1919 г.). Во главе их становится Н.Е.Жуковский. Через год авиатехникум преобразовывается в Институт инженеров Красного Воздушного флота. Осенью-1922 года институт становится Академией, и ей присваивается имя Н.Е.Жуковского.