Ряженые. Сказание о вождях

— Держи карман шире! Есть ли хоть одно свидетельство этому… Их прессу видел? Она орет безостановочно, нон-стоп, — евреев к ногтю. А в палестинской Хартии… «примирительный» пунктик выбросили?.. Дождетесь, как же! Все инфраструктуры войны не тронуты. Арафат не выдал Израилю ни одного убийцы. Да что там Арафат! Арафаты приходят и уходят, как сказал некогда ваш великий гуманист. У моего родимого араба вчера было торжество. Не ведая того, ввалился я по своим делам. Вижу, в доме не продохнуть. Полдеревни толпится. Подают кофе. И мне этак деликатно — чашечку. Пригубил. Кофе сладкий. Значит, не траур, при трауре сладкое не подают. Что за праздник, шепотком спрашиваю у мальчика. «Ахмед ушел», отвечает. О том Ахмеде ныне вся израильская пресса. Террорист. Взорвался на автостанции, в гуще людей. Смотрю вопросительно на своего араба, а он мне: — Мы празднуем то, что он погиб во имя Магомета!

— Именно это, Давид, и подтверждает, что «высоколобые» раввины правы! Юра даже с табуретки вскочил. — Самое главное, чтоб изменилось отношение к убийству людей… Потому наши «высоколобые» идут к муфтиям…

— Юрий, не будь младенцем. Сколько десятилетий должно пройти, чтоб в пустыне зазеленел лес. Давал прохладу. Этого не дождутся и наши внуки-правнуки.

— Каков выход, Давид? Поселенчество? Это вечная война!..

— Есть другой путь?!. Американы Рабина с Пересом коленкой подпирали, чтоб те расщедрились, дали арафатам сколько-то миллионов на развитие палестинской автономии. Наши скупердяи поскрипели и дали… Где эти миллионы? Их тут же украли. До последнего цента… Раскрой глаза: Ицхак Рабин начал тяжбу не с избранно-гуманными муфтиями, он всех раввинов и муфтиев в гробу видел. Он имеет дело с матерыми террористами и делягами. Великий социалист Перес решил, их можно купить. А их нельзя купить. Они сами украдут. Без его высокого содействия…

— Значит, мы все в ловушке? — Юра начал терять терпение.

Давид поглядел на него молча.

— Э, парень! — воскликнул, наконец. — Да ты действительно Аксельрод… Как, что? Противоречить — это у тебя в генах. Кто был главным противником Мавзолея Ильича? Забыл? Ты технарь, тебе это не стыдно. Главным ненавистником Мавзолея Ильича был мудрый честняга-меньшевик; вождь его так любил, что даже отпустил умирать за бугор. Мартов его фамилия, слышал? Мартов, он же Аксельрод…

Тут уж как удержаться от смеха. Снова похохотали. Налили еще по стекляшке.

— Я не кровожадный кретин, Юрий, — уже спокойнее продолжал Давид. — Мир нужен… даже спортсмену. Историю знаешь? Во время Олимпийских игр утихомиривалась и Спарта… Решил кто из вас, карасей-идеалистов, замиряться со щукой, изучай Щедрина. Приближайся к зубастой с пистолетом и… торгуйся, как на арабском базаре: хлопай себя по груди, простирай белы руцы к небесам. А лучше всего — толкуй с ней… из танковой щели. Чтоб постигла, харя, глотать евреев ей невыгодно. Будет заворот кишок. Осознает зубастая наши стратегические интересы, и все! Ни шагу назад!

Юра поглядел на часы, поднялся на ноги. О чем с ним говорить? Думают они с Давидом во многом сходно, не слепые котята, а выход ищут в противоположных углах. Что, в конце концов, даст его ожесточение? Новые потоки крови… Пора домой… Понял, что вторично они вряд ли встретятся. Но… ругаться с сыном Шушаны не хотелось. Взявшись за ручку двери, сказал почти весело:

— Зря ты на Сулико налетел, как коршун. Он за твою мать жизнь отдаст. И моей семье много доброго сделал.

— Адвокатствуешь?.. Ладно, расскажу на прощанье. Был у меня серьезный разговор с раввином Эль Фрата. Еще до твоего появления. После «маарива» вечерней молитвы. При всем честном народе.

«В России, — говорю, — пятый пункт отменили, а в Израиле вы блюдете свято. Посчастливилось мне — у меня отец добродушный прибалтийский еврей Адольф-птицелов, весь наш дом был в соловьиных трелях. Мать — Шушана. А если б наоборот, мать — лютерантка? Как мой дед. Признали бы меня евреем? Включили б в национальную команду? Разве что после скандала… Из Московии хлынула алия, на треть из смешанных семей. Триста тысяч славян, готовых разделить нашу судьбу. Ради чего их — в татары и чингисханы? Второсортные, де, нежеланные. Вроде жидов в Московии.

Раббай Эль Фрата объясняет терпеливо, что это Законы Горы Синай. Основа основ. И вдруг возник на горизонте наш добряк Сулико. Как завопит: «Вай! Он не согласен с нашей галахой… Тогда пусть снимет черную кипу ортодоксального еврея!»

Ну, просит добрый человек, как отказать. Сгоряча сорвал свою черную кипу и ему под ноги. На, хорист пятого пункта!.. Назавтра, на утреннюю молитву, явился в черной жокейской шапочке. Никто мне слова не сказал: голова покрыта, с Богом не конфликтую…

— Ох, и сумасброд же ты, Давид! Немыслимый сумасброд!