Ряженые. Сказание о вождях

Тут, Джордж, все сошлось. Британцы пытались вообще отрезать европейских евреев от Палестины, отлавливая, как вам известно, своим могучим флотом даже беженцев из гитлеровских лагерей. Сионизм, устами того же Хаима Вейцмана и усвоивших его «идеи» «рабочих вождей» Израиля, хотел «only the best Jews». Только лучших. Слышите, Джордж? Только лучших спасти, привести в Израиль, что и пытался сделать вполне «законопослушный» государственный сионист Рудольф Кастнер. Потому и поднялось в его защиту правительство Шарета, верного питомца Бен Гуриона, который своей позиции никогда не скрывал. — Рав Бенджамин протянул руку к стеклянному шкафу, приоткрыл дверцу, наощуп достал исследование известного американского историка с закладками между страницами. — Вот этих материалов, Джордж, нет в книге, которую вы сейчас читаете…. Здесь есть, к примеру, и варварское высказывание Бен Гуриона. Не слышали о нем? «Если бы я знал, что возможно спасти всех детей в Германии, перевезя их в Англию, или только половину из них, транспортируя в Израиль, я выбрал бы второе…» На словах наш гуманист готов даровать жизнь половине детей, на деле, как мы видим, — убивает всех. Без колебаний. И тоже «ради своей страны…» Сподвижники Бен Гуриона пренебрегают и условными наклонениями. К чему им подкрашиваться? Вот копия письма от агента в Швейцарии Натана Швалба от 1942 года. Тот отказался дать благороднейшему раву Вейсменделю, о котором уже вспоминал, деньги на спасение 25 тысяч словацких евреев Отказ отправлен, как шифровка, на иврите латинскими буквами. Чем этот чиновник Бен Гурионаа мотивирует свое решение? Слушайте, Джордж! «Мы должны будем сделать все, чтобы создать государство… Если мы не принесем жертвы, какое у нас будет право сесть за стол после войны, когда будут делить страны… Только кровь нам обеспечит землю…»

Юра снова вытащил носовой платок, вытер горевшее лицо. В его хрипатом голосе зазвучало страдание:

— Сегодня, наконец, я понял, рав Бенджамин, почему вы первые шаги бен гурионов сравнили с кровавыми реками большевизма. Когда-то Илья Эренбург, давний противник сионизма, все же приветствовал рождение Израиля, назвал его, если не ошибаюсь, отмелью, плотом, необходимым для спасения людей, выброшенных фашистами за борт… Оказывается, у бен гурионов и в замысле не было спасения еврейства, как народа! Хаим Вейцман и Бен Гурион породили вовсе не плот для спасения жертв фашизма, как предполагал в своем романтическом воображении Илья Эренбург, а нечто вроде явочной квартиры, «хазы», где в гуще коренных палестинских евреев схоронятся, что ли? отсидятся в смутное время они, избранники? Не так ли, рав Бенджамин?

— Вообще, становясь политиками, люди меняются. Это видим не только по Хаиму Вейцману, зайцем ускакавшему в начале мировой войны от всех сионистских забот в «научный отпуск», но даже по твердокаменному Уинстону Черчиллю. В том же 39-том году англичане издали «Белую книгу», запрещающую евреям покупать землю в Палестине. Черчилль окрестил «Белую книгу» «постыдным… криминальным документом». Став Премьер-министром Великобритании, он быстро изменил свое мнение на противоположное… Известно, политика грязное дело… и все же, Джордж, я бы не ставил розового слюнтяя и англофила Хаима Вейцмана рядом с Бен Гурионом — кровавым исполнителем. Мясником… Не скажу, что бен гурионы могли спасти все шесть миллионов евреев. Гестапо и, в частности, вытащенные из петли Кастнером генералы СС свое дело знали, но десятки, а то и сотни тысяч, до миллиона евреев мы могли бы уберечь от газовой камеры. Поменять, украсть, выкупить, выклянчить, организовать, черт возьми! диверсии на железных дорогах в Аушвиц, взрывники в Палестине всегда были первоклассные! Наконец, поднять евреев-смертников на мятеж, где пусть погибла бы половина евреев, но только половина, а не вся еврейская община до последнего ребенка… Рабби Вейсмендель подкупил главу СС в Словакии и тем отложил истребление словацких евреев на два года, с 1942 до 1944. Маршруты оттуда в Аушвиц начались лишь когда подкупленного эсэсовца сняли с должности… Потому настаиваю, Джордж, в будущей, еще ненаписанной истории европейского еврейства XX века, свободной от идиотских розовых мифов и прямого вранья, Бен Гурион останется кровавым мясником, пусть бы он и не держал никогда в своих руках даже кухонного ножа…

— Рав Бенджамин! — вскричал Юра, — почему я, читавший в Москве об Израиле все, что можно и нельзя, об этом ничего не знал? И никто из моих ближайших друзей, не только математиков, но и историков никогда о том не обмолвились. Даже в наших кухонных бдениях, где обо всем судилось безбоязненно…