Ричард Длинные Руки – паладин Господа

– Я уговаривал долго. Настаивал. Ссылался на заслуги своих отцов. Прислал к королю моих влиятельных родственников. Наконец они убедили короля, что я хочу возродить славу некогда знатного подвигами рода… Не мог же я сказать правду! Хотя, мне показалось, королева что-то заподозрила. Она всегда хорошо относилась к моей жене и ко мне, явно заметила, что с нею что-то происходит… А сам я решил, что этот поход что-то решит. Даже если я погибну… то узел будет развязан. Если вернусь – что-то изменится. К лучшему или худшему, но изменится обязательно. Но эта болезненная неопределенность – оборвется.

Я слушал вполуха, перед глазами встало бесконечно милое лицо Лавинии. Я любовался им, мысленно целовал эти глаза, ресницы, щеки, находил ее полные полураскрытые губы…

Внезапный космический холод пронизал меня с головы до ног. Я еще не понял, что со мной случилось, но из груди вырвалось:

– Как… как ее зовут?

– Мою жену?.. Лавиния… Леди Лавиния. А что, вы ее встречали?..

Железные пальцы стиснули мое горло. Я задыхался, с огромным трудом сделал вдох, закашлялся, с трудом восстановил дыхание. Гендельсон что-то спросил снова, я ответил сипло:

– Да… Видел как-то…

– Не правда ли, она не такая, как все остальные?.. Хотя что вы можете понять… вы женщин цените по размерам бюста и ширине бедер!

Я вцепился в ложе обеими руками, ибо чудовищные силы швыряли меня, как щепку в бушующем океане. Как в тумане, я сказал совсем тихо:

– Да… после этого похода… все изменится…

После паузы донесся его голос:

– Уже засыпаете, сэр Ричард?.. Ладно, спите. Завтра нелегкий день.

Остаток ночи я не спал. Во мне сшибались бури, мне неподвластные, снова и снова трепали, поднимали к небесам и швыряли в холодную бездну. Сердце останавливалось, я задыхался, ненавидел Гендельсона, пальцы тянулись то к рукояти меча, то к молоту. В сладком видении мой молот сто тысяч раз расплющивал его жирную харю, как жабу на дороге.

Лицо покрылось липкой пленкой. Я жадно хватал широко раскрытым ртом воздух, сердце колотилось, как горошина в сухом стручке. Гендельсон не оборвал храп, когда я встал, толкнул дверь и вывалился в коридор. Из окна виден залитый лунным светом сад, провалы между деревьями кажутся открытым космосом. Я жадно растопырил грудь, воздух хлынул таким водопадом, что я закашлялся.

В саду на дереве словно бы висит золотой плод… Я протер глаза, но все верно: на голой ветке дерева в самом деле блестит золотом, только не под веткой, а на самой ветке. Там сидит, как сидела бы ворона, золотой дракончик. Из окна падает свет, освещает дерево, и дракон на темном небе выглядит как сверкающий слиток золота. Я сперва принял его за ящерицу золотистого цвета, но прилетел ветерок, ветка качнулась, и дракон, чтобы удержаться, распахнул крылья – блистающие золотом, красиво изогнутые, ни один дизайнер так не загнет красиво и функционально…

Дракончик распахнул пасть, блеснули мелкие зубы. Вытянув шею, следил за чем-то незримым для меня, дернулся, челюсти щелкнули. Я смотрел, как он жует, страшно довольный, что поймал жука, даже не покидая ветки, внезапно мелькнула мысль, показавшаяся сперва дикой. А почему, собственно, это не работа дизайнера? Выводим же мы новые породы собак, чуть ли не каждый месяц появляется что-то новое. Одни собаки за сто килограммов и ростом с теленка, другие помещаются в бокале… А драконы всегда дразнили воображение. Как только разгадали ген, так и началось конструирование новых видов… На человека, возможно, были запреты, а с животными наверняка позабавлялись…

Я высунулся из окна, позвал:

– Цып-цып-цып!.. Кис-кис-кис!.. Как тебя… хрю-хрю?.. Иди сюда, я тебе дам что-нибудь повкуснее.

Дракончик посмотрел на меня, как смотрит человек, повернув голову ко мне, хотя выступающие сверху, как у породистой лягушки, глаза позволяли ему наблюдать за мною из любой позиции.

– Иди сюда, – сказал я торопливо. – Иди! Я тебя не гавкну.

Я вытянул руку и потер большим пальцем о передний и указательный, как обычно маним наивных до дурости щенков. Дракончик вытянул шею и внимательно следил за моей рукой. Я сделал умильную морду, засюсюкал, стал подманивать старательнее.

Дракончик соскочил с ветки и спланировал на другую, ко мне поближе. Я засмотрелся на сказочные золотые крылья, прекраснейшие, дивные, даже черная тоска отступила, я таращил глаза и даже забыл сюсюкать. Дракончик недоверчиво осматривал мою руку.

Я увидел, что он понял обман, уже напряг задние лапы для прыжка и присел, моя рука выстрелила вперед, я едва не вывалился из окна, пытаясь схватить, но дракончик красиво и мощно взлетел вверх, как подброшенный катапультой. Зашелестели ветки, он блеснул на темном небе и пропал, как золотая звезда.

Сердце билось учащенно. Я стоял у окна, осматривал сад, как вдруг услышал дикий крик. Страшный, нечеловеческий. Стены пронеслись мимо, мелькнули распахнутые двери, я едва не снес плечом косяк, влетел в комнату… и у самого кровь застыла в жилах.