Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии

Кардинал все еще у самой двери опустился на колени и смиренно опустил голову. С трепетом во всем теле я наклонился, прозрачная стена исчезла, и я вперил жадный взгляд в начертанное и неначертанное, но существующее там Имя.

— Все, — произнес я не своим голосом. — Нам пора обратно.

— Вы точно запомнили? — спросил кардинал издали с сомнением в голосе. — Имя Всевышнего, как считается, вообще непроизносимо человеком.

— Да, — согласился я, — ни человеком, ни тем более ангелом…

Он смотрел непонимающе, а я не стал объяснять, что вообще-то при нужде могу прокрякать и птеродактилем или прохрюкать стегоцефалом.

Вполне возможно, именно для того, чтобы я мог в нужный момент вышептать полученное сейчас Имя, мне и дано было умение трансформации.

А вовсе не для всякой удалой хрени вроде дурацких подвигов а-ля Великий Дракон Всех Порву.

Глава 11

Когда мы покидали сокровищницу с Книгой Разиэля, незримое существо сопровождало меня до двери, не сдвигаясь с места, так как заполняет не только комнату, но и, догадываюсь, вселенную.

Я чувствовал дружеское тепло, словно рядом Бобик, только на этот раз в роли Бобика я.

Кардинал-викарий Чиппелло со вздохом облегчения закрыл за нами дверь, лицо потрясенное, глаза вытаращены.

— Я всего третий раз вхожу в эту комнату, — выговорил он с трудом. — И никогда не ступал дальше порога! А чтоб заглянуть в Книгу…

— Зато с вас и не спросят, — утешил я. — А мне достанется по полной, если что не так… Вообще-то прекрасно понимаю и одобряю драконовские меры по охране всей сокровищницы Ватикана!

От ответил с тяжким вздохом:

— Спасибо на добром слове.

— Простому народу, — сказал я, — а он весь простой сверху донизу, нельзя о таких вещах даже знать, не только владеть. Каждый сразу раскроет варежку.

Он грустно улыбнулся:

— Вы, конечно, не простой.

— Всяк считает себя непростым, — ответил я уклончиво, — а насколько это соответствует истине, видно по тому, для чего живем и чему служим. Большинство, что не секрет, служат желудку и чреслам, не так ли? Только крохотная часть служат высоким идеям, а это непонятно простым людям. Да и то эти идейные служат так, что постоянно воюют друг с другом.

Он вздохнул, перекрестился.

— Дьявол никогда не устанет смущать наши души.

— С этим боремся с переменным успехом, — заверил я, — но в целом постепенно побеждаем.

Он перекрестился.

— Слава богу.

Я спросил понимающе:

— Мне нужно будет поблагодарить папу?

Он вскинул брови в вопрошающем жесте.

— В смысле?

— Ну не взяткой же, — пояснил я. — Когда такие сокровища, какого коня можно сунуть в конверте? Я имею в виду простое королевское спасибо и к нему чё-нить еще, только скажите чё именно.

Он сказал понимающе:

— А-а, это… Мы передадим ваше спасибо. Этого достаточно.

— Уверены?

— Папа очень занят, — сообщил он, — вы же понимаете, что нам предстоит.

— Тогда отбываю немедленно, — сказал я. — Значит, мне достаточно будет только произнести Малое Имя Господа…

Он покачал головой:

— Не совсем. Насколько я понял, вам предстоит оказаться в самой гуще некой битвы со Злом. Именно там, в сердце логова Врага, вы и скажете это Имя.

— Понял, — ответил я послушно. — Иначе да, могу разрушить сдуру не совсем то.

Он покосился ко сторонам.

— Отбывать вам лучше из отведенной для вас комнаты. Или необходим простор?

— Нет-нет, — заверил я. — Могу откуда угодно. Жаль, не могу так же с местом назначения.

Он невесело улыбнулся:

— Никто не может. Пусть Господь будет с вами, сэр Фидей!

— Я постоянно чувствую Его могущественную и ласковую длань, — заверил я. — Что есть лепота души моей.

Он проводил меня до моей комнаты, но входить деликатно не стал. Думаю, посторожит в коридоре, чтобы никто не входил, а потом еще и заглянет ко мне, чтобы удостовериться в отбытии.

Даже в Ватикане, мелькнула мысль, тайно пользуются вещами древних, все об этом знают и все делают вид, что ничего такого не происходит. Вообще-то так единственно верно, это усиливает мощь Ватикана, но в то же время заставляет общество усиленно развиваться самому, а не надеяться на щуку в проруби или джинна в кувшине, чем являются уцелевшие вещи давно минувшей эпохи.

Подошвы опустились на каменные плиты собора так мягко и с высоты в миллиметр, что я абсолютно не уловил перемещения, словно грубой мощи черной короны Темного Властелина, которая проламывает пространство, как таран, изящно помог сам святой Ватикан.

Никакой тошноты, головной боли, слабости, явно какие-то механизмы папского дворца сработали с ним в связке, в то время как раньше я передвигался словно на плохо работающем автомобиле без ветрового стекла и амортизаторов.

В соборе тихо, из высоких окон наискось падают на пол рассеянные лучи. В храмах не должно быть яркого света, для сосредоточения мыслей и зарождения научного метода познания мира необходим полумрак. Методом проб и ошибок пропорции найдены и закреплены в инструкциях для строителей.

Я заметил бредущего закапюшоненного священника, взгляд долу, такой не заметит появления, пока не ударится лбом в мою, надеюсь, широкую и достаточно выпуклую грудь.

— Эй, — сказал я вежливо, — отче!..