Ричард Длинные Руки. Удар в спину

– Это называется, – проговорил я, – сюрприз… Я же сказал, что и здесь достану?.. Что, не говорил? Ну тогда сейчас говорю, что тогда говорил!.. А слово императора закон даже в прошедшем времени!

Он все еще смотрел вытаращенными глазами, смертельная бледность перетекла со щек на лоб и подбородок, а упрятанные в щелочки глаза начали выпячиваться наружу с таким усилием, что вот-вот лопнут.

– Кто, – проговорил он с великим трудом. – Как…

– Реальность, – ответил я, стараясь разжечь в себе праведный гнев. – Добьем врага в его логове!.. Если хочешь сохранить жизнь, то полная и безоговорочная капитуляция, ясно? Тогда пощажу, я вообще-то по характеру пощадливый. Ну?

В двух шагах от него распахнулась неприметная дверь. Вбежал, сильно хромая и волоча правую ногу, плюгавый человечек с огромной головой и кривыми ногами.

Я успел увидеть в его руках что-то похожее на гранатомет, а он с порога крикнул:

– Гезакус, повышенная активность…

Он охнул и развернулся ко мне, только сейчас увидев. Я выстрелил, голова разлетелась, как спелый арбуз, по которому с силой ударили толстой палкой.

Гезакус вскрикнул, плюгавый рухнул, не выпуская из рук устройства. Кровь из размозженной головы расплескало так, что потекла и со стен.

– Зачем? – спросил он с мукой в голосе.

Я указал стволом пистолета:

– Что у него в руках? Я просто успел раньше.

– Это теккер!.. У нас нет оружия!..

– А-а, – сказал я, – такое бывает в нестандартных ситуациях. Неизбежные потери среди гражданского населения, что учитывается статистикой, так что все в порядке. Итак, где маркиз?

Он продолжал смотреть вытаращенными глазами.

– Как… как вы здесь оказались?

– Где маркиз? – ответил я вопросом на вопрос. – Уже догадываюсь, он и не покидал пределов вверенной мне мною империи. Верно?

Он прошептал раздавленным голосом:

– Это же понятно… Но как вы…

– Это проекция, – объяснил я. – Трехмерная. И очень тактильная.

Он вздрогнул.

– Проекция?.. Откуда?

– Откуда надо, – сообщил я и указал взглядом на пистолет. – Но вот этим пользоваться умею, как и положено проекции. Где маркиз?

– Он не покидал ни империю… ни герцогство, – прошептал он, как в прострации. – Сюда доставить невозможно…

– Догадываюсь, – сказал я, – где?

Белки его глаз, большого и малого, быстро наливаются красным, я видел, как лопаются мелкие кровеносные сосуды, заливая глазные яблоки недоброй багровостью.

– Что вы хотите…

– Отвечайте, – потребовал я. – Я бессердечная проекция.

Он сказал надсадным голосом:

– Я не скажу, пока…

В неприметную дверь вошел горбатый человек с вытянутым, как у коня черепом, на голове три огромные шишки, словно растут рога, в руках ящичек с тремя черными отверстиями по бокам.

Как только он направил одним на меня, я качнулся в сторону, уходя с траектории, и быстро выстрелил.

Пуля разнесла вдрызг ящик и ударила в живот горбуна с силой артиллерийского снаряда. Части тела расшвыряло по комнате, расплескав по стенам струи свежей крови.

Гезакус вскрикнул:

– Да что вы за чудовище?

– Я защищался, – ответил я.

– У нас вообще не оружия!.. Это измеритель частиц…

Я ответил с твердостью воина, стараясь задавить чувство вины:

– Я из мира чудовищ, называемых людьми. У вас тут давно крови не видели?.. И вообще актов насилия? В прямом и расширенном смысле?

Он крикнул:

– Прекратите!.. Я все скажу!

– Говорите, – предложил я. – И, кстати, где ваш Уламклайднер, он назвался старшим координатором вашего мышиного гнезда?

– Он болен, – ответил Гезакус, – мы все больны… Сейчас ему восстанавливают внутренние органы. Но как вы сумели…

– Маркиз, – напомнил я угрожающим голосом. – Где… маркиз?

Он сказал торопливо, захлебываясь словами:

– Маркиз в безопасности! Но по ту сторону Вечного Барьера. Он в имении Больших Рыб, это всего двенадцать миль отсюда… но в том мире. С ним обращаются хорошо, ни в чем не стеснен, разве что запрещено покидать пределы… А теперь вы должны ответить…

Я взглянул с интересом.

– Перед законом? Закон здесь я!.. А вы здесь привыкли жить по законам того благополучного мира, который я, как положено деспоту, разрушаю и вообще повергаю в прах. Теперь и вы будете жить по моим законам. Жестоким, но справедливым.

Он взглянул исподлобья:

– Не будем.

В его слабом голосе проступила некая новая нотка. Я показал пистолет.

– Вы с этим знакомы, знаю. И уже видели результат.

– Дикарь, – сказал он с отвращением. – Никто не должен обладать подобной мощью! Мы так ждали и надеялись, что нас освободят…

Я сказал с интересом:

– А что теперь?

– Лучше умереть, – выговорил он с трудом.

– Ну да, – сказал я насмешливо. – И отступиться от такой мощи?.. Да, понимаю, здесь не развернуться, но что-то же затеяли, подминая втихую под себя герцогство? Ладно, я сам такой. Разделим ношу? И сделаем мир лучше.

– Как? – спросил он. – Перебьем всех несогласных? А потом тех, кто восхищается вами недостаточно громко?

– Мы все разработаем, – сказал я успокаивающе. – Примем законы…

Он сказал крепнущим голосом:

– Нет таких законов, которых мы сами не могли бы нарушить!..

– У меня такой закон есть, – сообщил я.

– Какой?

– Есть, – повторил я. – Именуется совестью.