Ричард III. Последний Плантагенет

Новые дети развеяли бы тоску Анны по первенцу, но королева забеременеть более не могла. Сказывалась болезнь, излечиться от которой не представлялось возможным. Придворные начали сплетничать о довольно невыгодном отличии нынешней королевы от предыдущей. Елизавета Вудвилл родила за свою жизнь четырнадцать детей.

По церковному закону король мог развестись с молодой женой после нескольких лет бесплодного брака. Но Ричард III игнорировал это право. О разводе не могло быть и речи. Супругу он боготворил.

Дик из своих личных средств выделил особую статью расходов под названием: «Подарки для моей дорогой жены Анны». Суммы казались запредельными, однако Его Величество не вводил новых налогов и потому вызывал лишь зависть, но не недовольство подданных.

Все, кто когда-либо видел эту женщину, восхищались ее красотой. Френсис самолично освобождал ее из заточения. Но даже в грязном старом тряпье, заменяющем леди Анне платье, она была прекрасна. Невыразимо прелестное лицо тонких и безупречно правильных очертаний с удивленным и слегка грустным выражением глаз. Красота королевы казалась не яркой, но изысканной и родной.

На большинстве портретов Анну изображали в горностаевой мантии и короне, с распущенными волосами – волнистыми, длинными, пышными – вопреки традиции и моде. В Англии даже открывать волосы, – а не то, что распускать их, – не разрешалось. Но для своей жены Ричард III сделал исключение.

В дверь осторожно постучали. Вошедший в библиотечные апартаменты Джон Глостер поклонился отцу и проследовал к окну. Там на массивном дубовом столе его ожидали труды по истории герцогства.

Помимо детей Кларенса при дворе Ричарда воспитывались и двое старших бастардов от добрачных связей: Джон и Кэтрин. Девочку король намеревался в следующем году выдать замуж за лорда Уильяма Герберта, графа Пембрука, дав ей из своих личных средств тысячу фунтов годового дохода, не считая других дорогих подарков и ценностей. Не каждая принцесса удостаивалась такого приданого. Сына монарх собирался произвести в должность лейтенанта Кале. Не сейчас, года через два. Юноша подавал большие надежды в военном мастерстве.

Сколь бы ни судачили придворные, но королева Анна не возражала против присутствия во дворце добрачных детей супруга. В них она видела отражение короля, а не тех женщин, с которыми он проводил ночи.

Глава 4

Начало апреля в Ноттингеме выдалось холодным, но жители, собравшиеся на пасхальные торжества, не замечали этого. Они с удовольствием рукоплескали жонглерам и внимали уличным представлениям, время от времени бросая восхищенные взгляды на королевскую ложу. Пасха в обществе короля казалась величайшим событием. Видеть воочию самую красивую чету королевства считалось за честь, и многие собирались рассказывать о ней будущим внукам.

Город располагался равноудаленно от крайних точек страны, но вовсе не это побудило приехать сюда Ричарда III. Он находился вблизи графства Саффолк, включающего в себя и имение Джиппинг-Холл. Именно туда король предполагал перевезти сыновей Эдуарда для временного их воссоединения с их матерью. Елизавета Вудвилл наконец обдумала его предложение и на Пасху 1484 года покинула вместе с дочерьми свое убежище в Вестминстерском аббатстве.

Когда на возвышение, где располагались кресла короля и королевы, взошел гонец, мало кто обратил на него внимания. Ричард III никогда не откладывал ради увеселений насущные дела. Не вызвало обеспокоенности и то, сколь поспешно монарх поднялся и вышел, сжимая в руке послание. Движения его казались резкими и даже судорожными.

– Располагайтесь, – велел король.

Монарх снова и снова перечитывал письмо, и его лицо, казавшееся маской, высеченной из белого камня, становилось все более безжизненным.

– Лорд Ловелл?

– Выехал в Миддлхейм немедленно, – отрапортовал гонец.

Король кивнул:

– Я отпишу ему позже. Пока же можете отдохнуть с дороги.

Гонец поклонился и вздохнул с явным облегчением. Приносить горестные известия он не любил. К тому же мало кто забыл, как раньше поступали с такими… вестниками.

Как только за гонцом закрылась дверь, Ричард отошел к стене. Пальцы сами сжались в кулак, но удар не принес облегчения. Дик бил и бил по гладкому камню, сбивая костяшки в кровь. Остановился он лишь тогда, когда на сером граните остались алые потеки.

Красное на сером – невозможно ярко и невыносимо больно. Король судорожно вздохнул. Ему стоило подумать, как сообщить о случившемся Анне – так, чтобы не лишиться супруги одновременно с сыном… единственным законным любимым и по-настоящему желанным. Ричард не питал бесплодных надежд – больше детей у него не будет.

Рука все еще кровоточила и выглядела отвратительно. Он крикнул слугу и попросил принести воды и чистое полотно. Пугать Анну еще и этим король не собирался. Он умылся холодной водой, почти не принесшей облегчения. Схватил кувшин и опрокинул его содержимое на голову, на мгновение задохнувшись от холода.

Вода струилась по волосам, проникала за шиворот, бежала по вискам и щекам. Да, щеки были мокры именно от воды – Дик убеждал себя в этом из последних сил, смаргивая слезы.