Риданские истории

– Все в порядке, старина. Но одно я знаю точно – придет время, и этого мясника постигнет такая же участь. С ними всегда это происходит, – голос Фрэнка стал звучать отдаленно, будто он сидел в другой комнате. Должно быть виски крепко дал в голову, подумал Чад.

– Я бы своими собственными… руками, Фрэнк… За Керка… за Джаспера… По-понимаешь?

– И я тоже, старина. Что-то ты неважно выглядишь.

– Я в норме. Это… вис…

Чад мгновенно вырубился, так и не договорив. Мутная пелена перед глазами, а вслед за ней мертвая тишина, чернота…

Последующая за всем этим вспышка яркого света ударила точно в левый зрачок Чада и на какое-то время даже ослепила его. Перед его глазами предстали пульсирующие белые пятна и черные расплывчатые силуэты. Чад осознавал, что уже не спит, но не знал, сколько прошло времени с того момента, как он отключился. Теперь, казалось, голова весит целую тонну, и эта тяжесть сопровождалась такой привычной ноющей болью. Его слух улавливал чьи-то шаги и какие-то знакомые механические щелчки.

Белые круги наконец исчезли, а вместо них появились люди в форме. И детектив Кимберли, присутствие которой уж точно никогда не сулило ничего хорошего. Скорее наоборот. Она щелкнула кнопкой на миниатюрном фонарике, лучом света которого и проверяла зрачок Чада на реакцию.

– Долго же пришлось дожидаться вашего пробуждения, мистер Санчес, – суровым тоном проговорила она. – Я уже было подумала вы решили нас покинуть. Пульс еле прощупывается, дыхание слишком слабое для человека, тянущегося к жизни. Вы очень сильно переволновались прошлой ночью, не так ли? Организм ослаб и подвел вас. Но это ничего, мы пока здесь сами справляемся. Как раз заканчиваем осмотр места преступления… Ты язык проглотил, Чад? Я с тобой говорю! – она повысила голос, резко перейдя на «ты» и сдвинула черные брови.

– Вы говорите загадками, мэм, – с трудом ответил Чад, все еще лежа на боку.

Он попытался подняться, по инерции вытягивая руки для того, чтобы опереться на краешек дивана. Но руки не послушались. Они были крепко скованы за спиной чем-то жестким. В итоге Чад просто скатился на пол и, с клацаньем ударившись о него подбородком, оцепенело уставился в дальний угол своей гостиной. Он увидел лицо Фрэнка. Такого Фрэнка, которого Чад еще никогда не знал в своей жизни. Тот глядел прямо на него мертвыми, ничего не выражающими большими глазами. Белый ворсистый половой ковер насквозь был пропитан кровью, и стал темно-багряным. Внутренности Фрэнка покоились возле его тела, словно змеи, сбившиеся в кучу-малу. Его живот был похож на небрежно распоротый ножницами мешок. По всей гостиной были расставлены желтые бирки с номерами. Такие же, какие Чад уже видел на фотографиях с места убийств Керка и Джаспера.

Изображение перед глазами Чада вновь поплыло, как и в минувший вечер после виски, которым его в ту же самую секунду и вывернуло. В нос ударил кислый запах рвоты.

– Поднимите его, – тяжело вздохнув, скомандовала Кимберли своим помощникам.

Два верзилы в форме протопали по полу тяжелыми ботинками и, схватив Чада под руки, вернули на диван, усадив его напротив детектива.

– Снова начнешь ломать комедию, как в прошлый раз, Чад, или признаешься, что все эти убийства твоих рук дело? – с полицейским напором спросила Кимберли.

– Я не убивал Фрэнка, – причитал Чад, и его губы тряслись крупной дрожью. Зрачки застилала туманная пелена, готовая прорваться через край водопадом. – Я не убивал… Я не убивал. Я не убивал!

– Сдается мне, это ложь. Посуди сам. Следов взлома нет? Нет. Борьбой тоже не пахнет. В доме были только вы вдвоем, о чем свидетельствуют пальчики, которые вы оставили в гостиной. На столе, бокалах… Я расскажу, как было дело, Чад. Вы выпили. Я бы даже сказала, напились в стельку, судя по запаху, стоящему в этой комнате. Даже экспертизу проводить не нужно на содержание дозы алкоголя в крови. Потом покойный отключился, и ты его разделал. Как и всех остальных до этого. Я могу попытаться понять твое пристрастие к зверским убийствам. Когда мы копнем под тебя поглубже и узнаем биографию поближе, наверняка станет ясно, откуда растут корни зла в твоей голове. Одно лишь никак в толк взять не получается. Почему среди пяти совершенных за последний год жестоких кровавых расправ, три жертвы – твои друзья, Чад? Ты хотел таким образом отвести от себя подозрения? Эдакий страдалец, скорбящий по утратам. Глупо, Чад. И вот ты попался. В собственном доме устроить резню. Возможно, ты и не планировал сделать это здесь, но инстинкт не обманешь, так? Это безудержное желание схватить нож в руки и… Кстати, мы нигде не можем найти орудие убийства. Чем ты его?

– Не убийца. Не убийца, – как заведенный повторял Чад, покачиваясь взад-вперед маятником. – Теперь Фрэнк… Фрэнк! Я не убийца. Не убивал. Не убивал…