Риданские истории

По пути к дому Чада общительный Фрэнк рассказывал всяческие истории из своей жизни, всеми силами стараясь отвлечь Чада от горестных мыслей, которые как ни крути, просто так выбросить из головы было невозможно несмотря на то, что Чад всецело старался поддержать разговор. Фрэнк на ходу дымил толстой сигарой, и Чад отметил, что запах дыма казался в какой-то мере даже приятным, тогда как зловоние от сигарет он просто терпеть не мог.

Почти у самого дома из переулка на них вылетел какой-то оборванный заспанный бродяга в рваном тряпичном плаще с мешковатым капюшоном, прервав их дружескую беседу. Не разбирая дороги перед собой, бездомный случайно толкнул в плечо Чада, выбив бутыль с виски из его руки. К счастью, она не разбилась. С позвякиванием она откатилась в сторону и, ударившись о бордюр тротуара, замерла.

– Прошу прощения, сэр, – хрипло каркая, извинился человек и склонился над бутылью. – Вот ваше дорогущее пойло, – было слышно, как бродяга с шумом сглотнул слюну при виде красивой поблескивающей надписи на этикетке.

Он протянул Чаду виски.

– В следующий раз смотри, куда идешь, – недовольно проворчал Чад и небрежно выхватил у него бутылку. – Иначе убьешь кого-нибудь ненароком и сядешь в тюрьму или сам попадешь под машину.

– Вы правы, сэр. Простите, сэр.

– Чего уж там, иди.

– Постой, – сказал Фрэнк и полез в карман. – Вот тебе пару монет. Купишь себе что-нибудь поесть.

– Вы очень великодушны, сэр. Благодарю, сэр.

Бродяга отвесил им поклон настолько низкий, насколько ему позволил склониться возможный ревматизм. По крайней мере заметная ограниченность в движениях говорила именно об этой болезни. Через несколько секунд он скрылся за углом, оставив после себя шлейф бродяжьего амбре.

– Каков чудак, – усмехнулся Фрэнк. – А он позабавил меня.

– Вышло гораздо смешнее, если бы он разбил мой виски, – скептически заметил Чад.

– Обошлось…

Вскоре Чад и Фрэнк уже расположились в гостиной за маленьким кофейным столом. Но его размеров хватало для того, чтобы уместить виски, джин, пепельницу и два бокала. Фрэнк подвинул к столу широкое кресло и с блаженным стоном откинулся на его мягкую спинку. Чад устроился рядом на диване со сбитым покрывалом, на котором и спал. Видеомагнитофон принялся крутить кассетную пленку с каким-то боевиком, и Чад разлил по бокалам алкоголь. Себе излюбленный виски одной и той же марки, а Фрэнку – его чистый джин.

– Спасибо, что согласился встретиться. Мне хотелось с кем-то поговорить о… о Джаспере. Мысли о его смерти крепко засели в моем мозгу и ковыряют каждый оставшийся здоровый нерв. Вот скажи мне, Фрэнк, зачем кому-то нужно было его убивать? Я ума не приложу, – Чад одним махом осушил добрую половину налитого спиртного.

– Если бы я знал, старина, – вздохнул Фрэнк и тоже пригубил свой джин. – Ты хорошо знал Джаспера? Я имею ввиду его вторую сторону жизни, за пределами рабочих телефонных звонков и вечерних посиделок в баре?

– Ты задаешь тот же вопрос, что и эта детектив Кимберли. Если бы она лучше справлялась со своей работой и наконец уже нашла убийцу Керка, то не пришлось бы отпевать Джаспера в старой церкви на углу Двенадцатой и Третьей-авеню неделю назад! – воскликнул Чад, ударив кулаком по столешнице, и сделал еще один жадный глоток. – И, черт бы меня побрал, я правда очень часто был занят мыслями о себе и о Керке, что даже почти не интересовался жизнью Джаспера, довольствуясь одной лишь его компанией за стаканчиком виски. Знаю, что он жил с матерью. Детей нет. И жены. Он исправно платил все налоги, да еще тратил лишнюю монету на благотворительные фонды. Завсегдатаем в дурных компаниях не слыл. Нет, Фрэнк, хоть убей, а я ничего не понимаю в этой трагедии.

– Как погиб Джаспер? Его застрелили или зарезали, как это обычно бывает в глухих переулках по темноте?

– Лучше бы так, Фрэнк. То, что с ним сделал какой-то озверевший ублюдок, не вписывается ни в какие рамки сострадания к своей жертве. Он просто больной псих. Маньяк и сукин сын! Тело Джаспера, – Чад судорожно сглотнул приторный после виски комок в горле, – было изрезано и изуродовано так, словно его полосовали сразу несколькими зазубренными лезвиями. Джаспера разделали как рождественскую индейку, понимаешь, Фрэнк? Как гребаную индейку!

Чад был вне себя от бессильной злости. Перед глазами кружились снимки Керка и Джаспера. Они смешивались в одно целое и превращались в кровавый фотоальбом. Он заново наполнил свой стакан и отпил из него треть.

– Прости, я не хотел провоцировать твои чувства, Чад, – искренне сказал Фрэнк. – Если бы я только знал…

– Не вини себя за это, – махнул рукой Чад, – мне нужно было выплеснуть это. В кабинете Кимберли мне пришлось сдерживать свою ярость, иначе она силком бы меня запихнула в кресло к какому-нибудь психологу с поехавшей головой, который мурыжил меня до беспамятства, пока я не позабыл бы не только Джаспера, но и свое имя. И тебя. И Керка. Нет, ты все сделал правильно. Прости, если я напугал тебя своим поведением.