Рифматист

– Думаю, сойдет, – отозвался Джоэл. – Ну что? Идем?

Все согласно покивали и направились к воротам кампуса в сопровождении офицеров Хардинга.

– Наверное, стоит сказать… В общем, я рада, что ты цел и невредим! – призналась Мелоди. – Новость о случившемся уже разлетелась по всему общежитию рифматистов. Видел бы ты, как побагровели их физиономии, когда они услыхали, что нерифматист раскрыл дело щелкопера и всех спас! Конечно, я уверена, что добрая половина этих багровых рож ничего против тебя не имеет – просто они недовольны тем, что их заставляют сидеть взаперти.

– Что поделать, – отозвался Джоэл. – Таков уж этот Хардинг! Перестраховщик! Думаю, он знает, что делает.

– То есть ты его поддерживаешь? – спросила Мелоди. – С арестом Экстона?

Они зашагали к воротам, по-прежнему охраняемым полицейскими, по той же самой дорожке, по которой еще вчерашней ночью он мчался, обезумев от страха. Мысли его вернулись к вещам студентов, найденным в столе Экстона, и к записям, где тот, злопыхая на рифматистов, мечтал всем им отомстить.

– Я не знаю, – наконец ответил Джоэл.

* * *

Наставления преподобного Стюарта он помнил достаточно хорошо еще с предыдущей церемонии посвящения. Надо сказать, в прошлый раз Джоэл нервничал гораздо меньше. Вполне вероятно, потому, что тогда он был слишком юн, чтобы сознавать, во что ввязывается.

Облаченный в белую мантию Джоэл стоял перед преподобным Стюартом на коленях и ждал, когда тот окропит его святой водой, а затем совершит помазание. Прежде чем Джоэлу дозволят пройти в палаты инициации, ему предстояло снова пройти обряд посвящения – от начала до конца.

И почему все это навалилось на него разом? Как же хотелось спать! Усталость постоянно напоминала о себе, а мысли снова и снова возвращались к Экстону. Прошлой ночью клерк и в самом деле выглядел перепуганным до смерти. С другой стороны, а как иначе? Его же собственные меллинги вдруг ополчились против него! Тут даже самый отъявленный злодей струхнет!

Джоэла не покидало ощущение, будто он попал в огромный водоворот и его затягивает все глубже и глубже. Новые рифматические линии! Подумать только! Ему удалось закончить отцовскую работу! Увы, денег с заключенных отцом контрактов им с матерью не видать: все сроки давно вышли. По условиям договора, отец должен был представить новые рифматические линии в течение пяти лет. И тем не менее открытием такого необычного рифматического символа мир будет просто потрясен!

Между тем преподобный Стюарт нараспев читал на древнеанглийском наречии. С трудом, но Джоэл все-таки распознал строки из священного писания. Сверху склонили головы заводные апостолы. Из коридорчика справа – с фрески, изображавшей треугольник, – взирал пресвятой Евклид.

«Похоже, сегодня я стану самым старым претендентом в рифматисты за всю историю существования этих палат инициации!» – подумал Джоэл.

Привычный мир день ото дня становился ему все более чуждым. Исчезновения, а возможно, и гибель студентов Армедиуса ополчили острова друг против друга. Вновь поползли слухи о грядущей гражданской войне. Джоэл волей-неволей вовлекался в суровую реальность мировой политики, и чем больше он о ней узнавал, тем страшнее ему становилось.

Жизнь оказалась отнюдь не такой простой. Собственно, она никогда и не была легкой. Только Джоэлу это было невдомек.

«И все-таки причастен ли Нализар к происходящему? – размышлял Джоэл. – Я ведь по-прежнему ему не доверяю. Несколько раз Экстон отзывался о нем весьма нелестно… Вдруг это повод хорошенько задуматься? Мог ли Нализар подставить Экстона?»

Вероятно, ему просто хотелось уличить Нализара в чем-нибудь гнусном.

Преподобный Стюарт смолк. Джоэл удивленно моргнул и поднял взгляд, сознавая, что все пропустил мимо ушей. Викарий, качнув жидкой белой бороденкой, кивнул ему и указал на дверь за алтарем, ведущую в палаты инициации.

Джоэл поднялся с колен. Никого, кроме матери, Фитча и Мелоди, на скамьях в соборе не было. Церемония посвящения для восьмилетних начнется только через час. Необъятный зал церкви, украшенный искусными фресками, искрился витражным светом.

Джоэл медленно обошел алтарь и приблизился ко входу в квадратное помещение. Внимательно осмотрев дверное полотно, украшенное кругом о шести точках, он выудил из кармана монету, поднял ее перед глазами и сравнил с эскизом. Основная шестерня имела шесть зубьев – по мере вращения каждый из них с точностью до миллиметра указывал на одну из шести точек окружности на двери. Справа помещалась шестерня поменьше – с четырьмя зубцами, а слева располагалось колесо с девятью неравномерно расположенными зубьями. Все шестеренки, несмотря на необычные конструктивные особенности третьего колеса, цеплялись друг за друга слаженно и идеально отрабатывали цикл вращения.

«Надо же!» – подумал Джоэл, засунул монету в карман и толкнул дверь.