Рифматист

Один из меллингов стал набирать объем, и уже через несколько мгновений перед ними стояла девушка, которую совсем недавно меловые твари пожрали на глазах у Джоэла. От удивления Фитч даже вскрикнул. Достав второй мелок, профессор ускорился, опасаясь, как бы остальных не размазало по невидимым стенкам ловушек.

Не прошло и нескольких минут, как Джоэл, Мелоди и Фитч оказались в маленькой толпе растерянных людей. Среди них было несколько студентов, и Герман Лайбл в их числе. Но в большинстве своем их окружали уже взрослые, разменявшие третий десяток рифматисты в сюртуках выпускников – рифматисты, понюхавшие дикого мела на Небраске.

– Уильям? – окликнула Мелоди, взглядывая на рыжего молодого человека.

– Какого мела я здесь делаю? – воскликнул Уильям. – Мелоди? Что, черт возьми…

Он замолк на полуслове, когда сестра заключила его в объятия.

В этот момент в коридоре послышались шаги. Из-за угла появился помертвелый Нализар. В руке он по-прежнему сжимал мелок, а с сюртука все еще крапала кислота.

– Я спасу… – Нализар осекся. – О!..

– Вы как раз вовремя, профессор! – воскликнул Джоэл.

Внезапно его одолела страшная усталость. Прислонясь спиной к стене, он сполз на пол. Подошла Мелоди и уперла руки в бока. Потерянный Уильям следовал за ней по пятам.

– Неужели уже выдохся? – спросила она с улыбкой.

– Сущая трагедия? – улыбнулся Джоэл.

– И не говори!

Глава 25

– Я полагаю, мы должны извиниться перед профессором Нализаром, – сказал ректор Йорк.

– В первую очередь, сэр, я бы извинился перед Экстоном, – пожал плечами Джоэл.

Усы Йорка дрогнули в усмешке.

– Это дело, сынок, уже улажено! Уже улажено!

Йорк и Джоэл беседовали у входа в зал защитных искусств. Народ валом валил поглазеть на турнир. Всего через один сумасшедший день после победы над щелкопером ректор объявил кампус академии вновь открытым. Йорк нарочно стремился сделать заявление как можно скорее, чтобы показать всем, что академия Армедиуса неустрашима и останется таковой и впредь. В заявлении прессе он акцентировал внимание не только на возвращении исчезнувших студентов, но и на вызволении десятка рифматистов, которые считались погибшими на Небраске. Газетчики от таких новостей просто с ума посходили.

– Подумать только! Открыта не одна, а сразу две рифматические линии! – заложив руки за спину, воскликнул чрезвычайно довольный Йорк.

– Ага… – растерянно отозвался Джоэл.

Ректор внимательно посмотрел на него, а затем сказал:

– Джоэл, я направил несколько писем своим друзьям, ректорам других академий.

Джоэл удивленно воззрился на Йорка.

– Полагаю, в свете последних событий некоторые почтут за честь исполнить свои обязательства перед твоим отцом и выплатить вашей семье причитающееся вознаграждение. И академия Армедиуса их в этом непременно поддержит. Быть может, вы и не станете сказочно богаты, как мечтал Трент, однако долги покрыть денег точно хватит. И что-нибудь, вероятно, даже останется. Сынок, перед тобой и Фитчем мы в неоплатном долгу.

– Не таком уж и неоплатном, – ухмыльнулся Джоэл. – Как насчет пары хороших мест на «Дуэлянте» в знак признательности?

– Уже зарезервированы за тобой, сынок! Лучший ряд!

– Класс!.. Спасибо!

– Нет, сынок, это мы должны тебя благодарить! – отозвался Йорк.

Краем глаза Джоэл заметил, что к ним приближается пара мужчин в очень дорогих костюмах. Джоэл узнал рыцаря-сенатора Кэллоуэя.

– О, покорнейше прошу меня извинить, – раскланялся Йорк. – Но мне должно занять внимание вон тех политиканов.

– Конечно, сэр, – сказал Джоэл, и ректор удалился.

До начала турнира времени было еще предостаточно, поэтому Джоэл остался стоять у парадного крыльца и наблюдать за людским потоком, тянущимся через широкие двери. Турнирная арена стремительно заполнялась зрителями. А вот показались и Экстон с Флоренс. В последнее время они как будто даже стали реже спорить.

Инспектора Хардинга отстранили от службы, хоть он и утверждал, что совершенно ничего не помнит. Джоэл был склонен ему верить: слишком уж явно переменилось его поведение. Однако власти выводов делать не спешили. Судя по всему, паразитическое поведение забвенного было всем в новинку, и рисковать, отпуская Хардинга на свободу, никто не хотел.

Теперь Джоэл подозревал, что на Небраске запросто могло произойти то же самое, что ежегодно происходило в палатах инициации с детьми. В книге – читать которую, кстати говоря, ему воспрещалось, – он нашел упоминание о некоем сумрачном страннике, неизменно появлявшемся во время церемонии посвящения в рифматисты.

Вероятно, именно этого странника он и видел во время своего обряда инициации. Расспросив сверстников, которым не довелось стать рифматистами, Джоэл выяснил, что те во время инициации ничего странного не замечали. Он уже знал, что интересоваться подобным у рифматистов, даже у Мелоди, – понапрасну тратить время. О своем опыте они предпочитали не распространяться.

Зачем сумрачный странник являлся ему во время обряда? Почему не сделал его рифматистом? Оставалось только догадываться. Однако чутье подсказывало, что весь процесс инициации был отнюдь не таким простым, каким многие его считали.