Рифматист

– Так отступают войска на поле боя, – пояснил Хардинг. – Замысел парня прослеживается тут очень четко. Сначала он нарисовал заградительный круг перед самым порогом и закрыл фланги линиями запрета, чтобы его не окружили. Когда переднюю дугу прорвали, первый круг он оставил и укрылся за другим.

– А этот Кэллоуэй хорош, – заметил Джоэл. – Выбрал очень изощренную защиту!

– Да, – подтвердил Фитч. – Чарльз не был моим студентом, однако о нем я многое слышал. Не только хорошее, но что касается рифматики, а не дисциплины, тут равных ему не было.

– Вы заметили, что общего между тремя похищениями? – заметил Джоэл. – Пропадают лучшие из лучших!

Джоэл осторожно переступил заградительную линию и оказался внутри окружности. Попытайся он зайти с фланга, ничего бы не вышло – линии запрета попросту оттолкнули бы его назад.

– Пожалуйста, аккуратней!.. Только не наступай на мел! – взмолился Фитч, доставая рулоны бумаги и усаживаясь на пол, чтобы подробно зарисовать защиту, возведенную Чарльзом. – И ничего не трогай!

Джоэл кивнул. Присмотревшись, он разглядел на полу множество меловых точек и черточек – останков меллингов, которых Чарльзу удалось уничтожить.

Хардинг жестом велел своим коллегам оставаться за порогом. Инспектор аккуратно обошел Фитча, и вместе с Джоэлом они направился вглубь комнаты.

– Вон там! – сказал Хардинг, показывая на последнюю заградительную окружность. – Кровь!

Джоэл проследил за рукой инспектора. И в самом деле кровь. Всего несколько капель, как и в случае с Лили и Германом. Он обошел кругом последнюю защиту Чарльза, присел и тихонько присвистнул.

– Что такое? – насторожился Хардинг.

– Защита Шоэфа… Защита о девяти точках. Он и ее умудрился начертить правильно.

Джоэл дотянулся до листка бумаги, одиноко лежащего возле окружности. На нем был эскиз защиты Шоэфа.

– Шпаргалка рифматиста, – сказал Джоэл, передавая листок инспектору. – Но даже с ней вычертить защиту Шоэфа очень и очень непросто.

– Бедняга, – отозвался Хардинг, в знак уважения снимая полицейский шлем и закладывая его под мышку; затем он оглянулся и окинул взором семь следовавших друг за другом заградительных кругов. – Чарльз напылил тут мелом! Уверен, он дал чертовски хороший бой! Настоящий солдат!

Джоэл, глядя на капли крови, согласно покивал. Все думают, что рифматистов похищают… Как и на предыдущих местах преступления – кровь есть, а тела нет. Но как…

– Но как похитители вынесли Чарльза? – спросил Джоэл.

Хардинг воззрился на юношу.

– Ведь у порога линия запрета! Мы не могли зайти, пока не призвали на помощь меллингов, – сказал Джоэл. – К нашей версии с похищением все больше вопросов. И главный из них – куда деваются тела и как их выносят?

– Линию могли перерисовать, – предположил Хардинг, почесывая подбородок. – Но как объяснить тот факт, что линия изъедена, будто ее атаковали меллинги? Неужели ее перерисовали, чтобы затем вновь попытаться разрушить? Ерунда какая-то!.. Зачем им это делать? Чтобы скрыть факт похищения? Маневр совершенно мне непонятный! Ведь так или иначе мы приходим к выводу, что похищение имело место!

Никто не нашелся с ответом. Джоэл, некоторое время вглядывавшийся в заградительные круги Чарльза, вдруг нахмурился и припал к полу, чтобы поближе рассмотреть прорванную защиту Шоэфа.

– Профессор! Думаю, вам стоит на это взглянуть!

– Что такое?

– Рисунок на полу… – отозвался Джоэл. – Отнюдь не рифматический!

Выполненная мелом картинка выглядела как зарисовка углем, какие ученики обычно делают на уроках изобразительного искусства. Наспех сделанные несколько штрихов вряд ли можно было назвать полноценным портретом, однако основная идея все же прослеживалась. С пола на них взирал человек в котелке, опирающийся на отставленную в сторону длинную-предлинную трость с острым наконечником.

Голова незнакомца выглядела несоизмеримо большой, а на месте лица зияла дыра, в которой угадывалась улыбка.

Под картинкой они прочитали несколько строк, набросанных дрожащей рукой.